Попытка поймать взгляд Луизы не увенчалась успехом: она отвернулась.
– Я справлюсь сама. Поставь машину и возвращайся сюда.
Машина «Скорой помощи» нетерпеливо просигналила. Сев на водительское сиденье и чуть не плача, Каролина в зеркале заднего вида несколько секунд наблюдала, как Луиза плелась в приемное отделение.
Припарковав машину, она вернулась и услышала, как ее подруга разговаривает на повышенных тонах с медсестрой за стойкой регистрации. Каролина замедлила шаг.
– Да ты знаешь, кто я такая? – истерично кричала Луиза. – Мне плевать, что у вас не хватает персонала. Я хочу видеть главного врача! Хочу рентген, слышишь? Немедленно. У меня сломаны пальцы, и есть риск, что я никогда больше не смогу играть на скрипке. Или ты сейчас же вызовешь хирурга, или я подам на тебя в суд за халатность!
В глазах медсестры вспыхнула злость, но она не поддалась на провокацию. Агрессивное поведение женщины ее не задело, и она еще раз медленно и четко повторила:
– Заполните анкету и верните мне вместе с удостоверением личности. Доктор скоро будет.
– И как же я заполню анкету со сломанными пальцами? – выкрикнула Луиза и повернулась к другим пациентам, ища поддержки, но встретила только равнодушные взгляды. Увидев Каролину, она приказала: – Позвони Хелене! Попроси, чтобы нашла мне врача.
Каролине хотелось тотчас провалиться под землю. От стыда. Столь бесцеремонно вести себя в больнице нельзя, и с ней – тоже. Но Луизу, как знала Каролина, уже не остановишь, так что придется смириться с последствиями.
Девушка улыбнулась медсестре, рассчитывая на ее участие, но безрезультатно: глухая оборона. Зато Луиза посмотрела на подружку пристально, так, словно разгадала замысел Каролины избежать конфликта и уже презирала ее за эту слабость.
Каролина подхватила Луизу под локоть – та позволила ей это сделать – и усадила на диван:
– Посиди здесь, а я посмотрю, что можно сделать.
– Начни с заполнения этих чертовых бумажек, без которых меня отказываются лечить. А потом позвони своей сестре Хелене, пусть она кого-нибудь вызовет.
Каролина покорно принялась заполнять анкету. Открыв сумку Луизы, чтобы достать удостоверение личности, она заметила в углу пакет из дорогого стокгольмского магазина, в котором лежал красный шерстяной беретик с этикеткой.
– Что это? – спросила Каролина, доставая и рассматривая его.
Луиза не ответила на вопрос.
– Ты что, уже начала покупать детскую одежду?
Покачав головой, Каролина вернула пакет с беретом в сумку и склонилась над анкетой. Она так сильно нажимала на стержень, что чуть не порвала бумагу, а заполняя графу «Личный номер», трижды ошиблась. Достала сотовый, но медсестра застучала по стеклу. Подняв глаза, Каролина увидела знак с перечеркнутым мобильным телефоном.
– Я выйду на улицу. Пожалуйста, присмотри за виолончелью.
– Еще и твои вещи должна караулить? Я поволоку инструмент с собой на осмотр, так что ли?
Каролина потянулась за виолончелью.
– Да оставь, – сказала Луиза. – Здесь ее никто не возьмет.
Молча Каролина прошествовала к выходу, громко стуча каблуками. Швырнула анкету в окошко регистрации.
С улицы через стекло, прижав телефон к уху, она разглядывала Луизу, и внезапно ее охватило чувство отвращения ко всему происходящему, к смене ролей в прочном, как казалось, любовном дуэте. Тогда Каролина напомнила себе, что в приемном отделении сидит ее любимая женщина. С больной рукой, жалкая и раздраженная.
