Так-так. Старый курсор забросил удочку.
Первое копье хмыкнул, будто ничего и не случилось. До ближайших работающих легионеров было не меньше двадцати шагов. Голос можно не понижать.
– Гадаю, скоро ли доберется сюда ворд.
Магнус целую минуту молча смотрел на него, после чего вышел из боевой стойки и встал рядом с Первым копьем.
Маркус заметил его слегка оттопырившийся рукав – под ним старый курсор скрывал нож. Может, песок из него и сыплется и в поединки он много лет как не ввязывался, но вздумай старик взяться за дело – окажется по-прежнему смертоносным. Опасней всего не сила врага, не оружие, не его фурии. Самое страшное оружие – ум, а ум Магнуса все еще острее бритвы.
– Надо думать, еще не сейчас, – ответил Магнус. – Антилланцы ждут первого штурма недели через две, не раньше.
Маркус кивнул:
– Стало быть, согласились с нами разговаривать?
Старый курсор скривил уголок рта:
– Тут либо говорить, либо драться. В драку, пока можно обойтись, они не рвутся. – Он тоже стал смотреть на юг, хотя его слезящиеся глаза, как хорошо знал Маркус, были подслеповаты. – С тобой хотел поговорить Октавиан.
Маркус кивнул и, взглянув на старика, заметил:
– Ты так странно на меня смотришь, Магнус… Что за дела? Я что, спер у тебя любимые сапоги?
Магнус передернул плечами:
– Ты ушел из Антилланского легиона, ты поступил в Первый Алеранский, а где был в промежутке, никому не известно.
Первое копье ощутил жжение в желудке. Едкая желчь подступила к горлу. Чтобы скрыть отрыжку, он невежливо фыркнул:
– Вот отчего тебя корежит? Старый вояка решил вернуться в домен. Надо ли удивляться, что он не кричит о себе, Магнус?
– Вполне резонно, – признал Магнус. – Только не каждый старый вояка числится в Доме доблестных. Таких – до нашего отплытия – было пятеро на всю Алеру. И все они теперь граждане. Трое доминусов, один граф. Ни один не остался среди простолюдинов.
– А я остался, – просто сказал Первое копье. – Это было нетрудно.
– В Первом алеранском собралось много ветеранов, – так же спокойно продолжил курсор. – И многие из них служили в Антилланском. И все помнят тебя – хотя бы по слухам. Зато никто не слышал, куда ты подевался после отставки. – Он пожал плечами. – Такое нечасто бывает.
Маркус ответил лающим смешком:
– Не перебрал ли ты левиафаньего жира? – Он перешел на серьезный тон. – У нас хватает врагов, чтобы искать новых там, где их нет.
Старый курсор обратил на Маркуса мягкий взгляд слезящихся глаз.
– Да, – вежливо согласился он. – Там, где их нет.
У Маркуса перехватило горло. Знает! Что-то он знает. Или думает, будто знает.
Что старому курсору известна истина, он не верил. Не мог тот распознать в нем бывшего курсора Фиделиаса, сообщника Аттиса и Инвидии Аквитейн, изменника Короны. И уж точно не знал, что Маркус в конце концов ополчился против госпожи Аквитейн, прикончив ее отравленным болтом из балеста – или почти прикончив. И уж совсем неоткуда ему было узнать, каким образом старый коварный убийца Фиделиас обернулся Валиаром Маркусом, Первым копьем Первого алеранского легиона.
Но в глазах Магнуса стояло знание. Может быть, он еще не связал воедино всего, что знает, но знание светилось в его повадке, поступках, словах.
Он знал достаточно.
На миг Фиделиаса охватило безумное желание испытать не раз послужившее ему средство: сказать старому курсору правду. Что бы из этого ни вышло, с сомнениями будет покончено.
