Арарис сверкнул глазами. Исану ударила новая волна гнева. Казалось, даже ресницы у нее приподнялись от его напора.
– Странно, – проговорил Арарис. – Мне это видится по-другому.
Аквитейн покачал головой, отмерив ему небрежную улыбку.
– Мы уже не школьники, Арарис. Я не так уж мечтаю о близости сверх той, какой потребуют внешние приличия. Со своей стороны я буду рад предоставить вам полную свободу в личной жизни, госпожа Исана.
– Арарис, – негромко предостерегла Исана, подняв руку.
Он еще несколько секунд опалял Аквитейна взглядом. Потом взглянул на нее и помрачнел, распознав безмолвную просьбу понять. Несчетные мгновения минули, прежде чем он, заметно расслабившись, вернулся на пост у дверей.
Аквитейн, дождавшись его отступления, снова повернулся к Исане и задумчиво нахмурил брови. Он долгую минуту вглядывался в нее, после чего медленно опустил руку со словами:
– Вы отказываете.
– Ваше предложение… разумно, консул Аквитейн, – сказала она. – Чрезвычайно разумно. И доводы у вас веские. Но запрошенная цена слишком высока.
– Цена?
Она слабо улыбнулась:
– Ради вашего плана мне пришлось бы поступиться своим миром. Отказаться от того, что я строила всю жизнь. Смириться с ложью и лицемерием. Мой разум и сердце обратились бы в выжженную пустыню, такую же бесплодную и бесполезную, как те поля, что вы уничтожили, чтобы задержать ворд.
Аквитейн долго раздумывал. Затем кивнул:
– Я этого не понимаю. Но вынужден принять ваш ответ.
– Да, думаю, вынуждены.
Он нахмурился:
– Октавиан знает, что должен остерегаться меня. Я же, со своей стороны, должен остерегаться его. Я буду по возможности избегать прямого столкновения. Мне не так уж хочется причинять ему зло. – Он встретил взгляд Исаны. – Но такие вещи живут своей жизнью. А я желаю видеть державу цельной, сильной и готовой к защите.
Она чуть заметно склонила голову:
– В таком случае вам разумнее было бы согласиться с волей Гая Секстуса, консул Аквитейн.
– Гай Секстус мертв, госпожа. – Он ответил таким же едва заметным поклоном. – А вы видите, к чему привела нас воля этого старого змия.
Кивнув Арарису, Аквитейн вышел.
Закрыв за ним дверь, Арарис повернулся к Исане. Он медленно выдохнул и только теперь убрал руку с меча.
Исана шагнула к нему. И во внезапном порыве они обнялись. Она прижимала его к себе, приникнув щекой к его груди. Она стояла так, закрыв глаза, несколько минут. Арарис сжимал ее все крепче, едва сдерживаясь, чтобы не причинить боль стальными креплениями доспехов. Стоя так близко, Исана чувствовала, как отступает холод магии металла, призванной им, чтобы сдержать чувства.
На время исчезло все, кроме него, кроме тепла его любви – надежнее любого утеса, и Исана позволила этому теплу прогнать холод ее страхов и тревог.
Потом она спросила:
– Я правильно поступила?
– Ты сама знаешь, что правильно, – ответил он.
– Так ли? – усомнилась она. – У него есть основания. Несколько.
Арарис гортанно зарычал. И ответил, помедлив:
– Возможно. Поэтому задай себе один вопрос.
– Какой?
– Ты сумела бы жить во лжи?
Она пожала плечами:
– Раньше жила. Защищая Тави.
– И я тоже, – сказал он. – Я там был. – Он указал на свои шрамы. – И заплатил за это. А когда… когда я сбросил этот груз… ничего лучшего со мной после смерти Септимуса не случалось.
– Да, – тихо сказала Исана. Она коснулась ладонью его изуродованного шрамами лица – выжженного на нем когда-то клейма труса. И дотянулась до его губ нежным поцелуем.
