Я в этот момент жевал бутерброд, и лишь что-то неопределенно промычал. Наличие или отсутствие усадьбы меня мало волновало, хотелось просто подремать, подставив майскому солнышку усталое лицо. Позади остались несколько особенно тяжелых больничных смен, впереди маячила сдача экзаменов. Но, зная характер Анны, я понимал, что покой мне не светит.
Я обреченно взял у нее из рук айфон и посмотрел на карту. Действительно, непривычно куцее без указания названия слово «усадьба», однако никаких признаков ее фактического наличия. И – что меня встревожило куда больше – заметной с земной орбиты дороги туда тоже не имелось. Мне представились два одинаково печальных варианта: или мы угробим мою машину, или Анна потащит меня пешком.
– Давай спросим в селе? – предложил я самый удобный и логичный выход.
Анна, к моему удивлению, согласилась, хотя удобство и логика не были ее стихиями. Побросав вещи в багажник, мы покатили обратно к Вежино. В первом же огороде высмотрев мужичка, без особого энтузиазма ковыряющего тяжелую влажную землю, Анна обратилась к нему с волновавшим ее вопросом. Тот окинул мою спутницу мутноватым взглядом, недвусмысленно облизнулся и озадаченно почесал подбородок:
– Усадьба? Дык нет уже сто лет никакой усадьбы.
– Но хоть что-то от нее осталось? Развалины, дорожки, конюшни? – настаивала она, уже воображая, как скачет по замшелым камням, ища наиболее удачный ракурс. Подобные кадры были ее коньком: она умела запечатлевать любые руины так, что захватывало дух.
– Не-а, – покрутил головой мужик. – Ничего там нет, пустошь одна, черное место.
– Черное? – уцепилась Анна. – Почему черное?
– Да кто ж его знает, – дернул плечом ее собеседник. – Ну типа пожар там был лет сто назад. А дома-то деревянные стояли, так что все и сгорели.
Анна разочарованно притихла и уже собралась уходить, но мужичку, видать, было интереснее пялиться на мою подругу, чем орудовать лопатой, поэтому он нерешительно добавил:
– Загадка, однако, с этим черным местом.
– Загадка? – подбодрила его Анна, выразительно подняв красиво изогнутые брови.
– Дык ведь не бывает там никто, даже мимо стараются не ходить. А дед мой сказывал, что место то черным кликали еще до пожара – жил там какой-то то ли колдун, то ли оборотень.
Он растерянно умолк, не зная, чего бы еще рассказать, и энергично поскреб голову, словно пытаясь стимулировать непривычный мыслительный процесс.
– Что думаешь? – бросила в мою сторону Анна, идя к машине.
– Местный фольклор, – скептически бросил я, хотя понимал: от визита на место бывшей усадьбы меня ничто уже не спасет.
Филипп, 1912
Филипп с любопытством поглядывал в окно, ожидая приезда нового учителя, еще до своего появления получившего прозвище Мосье Кактотам. В сонме разнообразных звуков, наполняющих усадьбу, – беззлобной перебранке дворовых слуг, шорохе ветра в кронах старых лип на подъездной аллее, кряканье уток возле пруда – мальчик различил далекое цоканье копыт и приник к оконной раме, стараясь сквозь жадно тянувшиеся до самой крыши дома ветви тополя получше разглядеть пространство перед парадным крыльцом.
Кучер распахнул дверь новой поблескивающей лаком коляски, запряженной шустрой каурой лошадкой, и на разгоряченные солнцем плиты ступила нога в щегольском башмаке с блестящей пряжкой. Следом возник лысый невысокий человечек, сверху показавшийся мальчику довольно нелепым, незначительным и совсем не похожим на образ похотливого соблазнителя, нарисованный его подружкой, – Катрин будет весьма разочарована.
