Женя медлила.
Где же твоя прыткость, независимость и природная наглость? Я усмехнулся и, облокотившись на стену, начал поддевать ее:
— Что такое? Ты хотела покорить Москву? Вперед, все двери открыты!
Женя понуро пошла вперед, смотря себе под ноги.
В одной рубахе и кепке направилась под дождь. Под вечер. Одна. В большой незнакомый город.
Гордая, значит, да. Ну, давай-давай.
Женя переступила порог, и я увидел, как дождь мгновенно смочил ее тонкую ткань рубахи. Она слегка вздрогнула и остановилась, осматривая возможные пути направления. Не промолвив ни слова, она побрела вперед.
Я со злостью закрыл дверь и тяжело выдохнул. Схватившись за голову, я присел на кресло и тут же встал с него… Заметался по комнате, измеряя ее нервными шагами и возмущаясь вслух.
Черт подери, почему виновата она, а чувствую дерьмово себя я?
7. Глава 7. Дима
В дверь неуверенно постучали. «Неужели вернулась?», – промелькнула в голове мысль, и я двинулся вперед. Открыв двери, я увидел Женю. И почувствовал облегчение. Подобно мокрому котенку, она, озябшая, стояла на пороге и жалобным видом смотрела на меня. Ее одежда насквозь вымокла и сейчас прилипала к ее худощавому телу.
— Добрый вечер. Я слышала, у вас открыта вакансия? Меня интересует работа, – она улыбнулась и опустила глаза.
— Какая именно работа вас интересует? – меня позабавил ее остроумный ход и поэтому подыграл.
Женя шмыгнула носом и задумалась ненадолго. Дождь нещадно бил ей по лицу, а ветер заставлял поеживаться и вздрагивать.
— Любая.
— Я думаю, мы что-нибудь подберем для вас, – примирительно заявил я и добавил. – Только одно условие.
Маленькая актриса вопросительно вскинула брови. Она насторожилась, в глазах потихоньку таяла надежда выйти сухой из воды.
— Здесь ленивых не любят. И привыкших жить на всем готовом тоже, – я раскрыл карты.
— Честно сказать, я сама таких людей недолюбливаю, – повела плечом она и выкручивалась, как могла.
— Вот и славно. Тогда… Вы нам подходите.
Я пропустил ее в дом и закрыл двери. Ее кроссовки захлюпали, когда она попыталась их снять. Думаю, пол-литра с каждого можно было бы вылить. Она прошмыгнула к тапочкам, оставляя после себя следы от мокрых носков. Я внимательно следил за ней — ее нелепость забавляла. Сейчас она стояла и ждала дальнейших указаний.
— Переоденься, – передал ей пакет с одеждой, на который она недоверчиво посмотрела.
Не решаясь брать пакет, она насупилась и упрямо заявила:
— Я хочу сказать, что у меня тоже есть условие.
— Вот как? – я усмехнулся, недоумевая, чего она хочет.
Характером так и сквозит. Ничем не заткнешь.
— Я не буду надевать одежду горничной. Все эти рюшки и косыночки – не мое, – она поморщилась.
— Если ты так категорична, то мне придется тебе уступить, – я захохотал, поражаясь ее наивности. – А сейчас возьми и переоденься в сухую одежду. Или ты предпочитаешь ходить голышом?
Женя схватила пакет и, раскрасневшись, быстро потопала вверх по лестнице. Слишком резкая и угловатая для девушки. Простовата и наивна. Для горничной сойдет… А что если?
Я задумчиво присел на кресло и обдумывал вариант, который внезапно пришел мне в голову. Да нет, бред. Я встряхнул головой, отбрасывая глупые мысли. Это уже чересчур.
***
— Привет, мой хороший, – мама засияла и поцеловала меня в щеку. – Проходи, мы уже тебя заждались.
— У тебя гости? – я остался без ответа и предчувствовал неладное.
