Высота господствовала над всей окружающей местностью, сама местность была достаточно открытой, чтобы наши БМД даже могли выбирать, каким образом карать фашистских захватчиков: запускаемым через ствол ПТУРом, 100-миллиметровым осколочно-фугасным снарядом с добавкой 30-миллиметровыми бронебойными либо осколочным, а при хорошем настроении всего лишь ограничиться пулеметом.
Всего, что им там не хватало, так это окопов, ибо окопанная боевая машина стоит в бою трех-четырех неокопанных, а причем выковыривать ее из земли без артиллерии весьма даже сложно. С артиллерией же расход 122-миллиметровых артснарядов на подавление хорошего взводного опорного пункта с поражением тридцати процентов людей и техники, как я припоминал сведения, полученные в училище, составлял примерно сто пятьдесят-двести штук на гектар, немецких 105-миллиметровых – соответственно штук триста[12]. И это без учета пристрелки.
При площади ВОП[13] примерно в три гектара немецкая батарея должна была расстрелять весь свой возимый боекомплект, выбив у меня несколько человек и, если сильно не повезет, одну боевую машину. Я очень сомневался, что немецкие артиллеристы возили при себе более сотни снарядов на ствол, вероятнее даже штук шестьдесят, не более. Батареи, насколько я помнил, у них были четырехорудийные, соответственно при обработке моих позиций даже дивизионом потери обещали быть вполне приемлемыми и взвод сохранял бы боеспособность.
Впрочем, фактор «золотого выстрела» в наших условиях стоило принимать во внимание, да и противнику не стоило бы оставлять из будущего даже мелкой монетки, поэтому зарытые в землю БМД должны были снять фактор везения фашистских артиллеристов практически полностью.
Железнодорожный мост стоял в двухсотпятидесяти метрах от вершины высоты, брод находился чуть далее – позиции лучше найти было просто нельзя; даже без занятия позиции на господствующей высоте, наш (правый) берег был сам по себе выше левого, который вдобавок был еще и пологим. Десятки устилающих луговую траву трупов в мышиных мундирах, как мне виделось, обеспечивались данной позицией без вариантов.
После краткого митинга в кустарнике на заднем склоне высоты, где я для поднятия политморсоса основательно объяснил личному составу свой замысел легализации у предков и обоснования для принятия именно данного варианта действий, взвод приступил к устройству опорного пункта. К моему полному удовлетворению личный состав поддержал решение дать бой практически единогласно, включая Петренко и старых контрактников, водителей из взвода МТО.
* * *
Согласно моему замыслу, КамАЗы я спрятал в лесу за высотой 44,8. Бронетранспортер гранатометчиков получил позицию в кустарнике, на обратном скате высоты прикрывая опорный пункт с тыла. Кроме того, по необходимости на него возлагалась работа по транспортировке боеприпасов и эвакуации к Петренко раненых.
Внутри опорного пункта боевые позиции отделений я расположил по тактическому гребню высоты, на полтора-два метра ниже вершины, с основным сектором обстрела второго парашютно-десантного отделения в направлении моста и идущей к нему железнодорожной насыпи, третьего ПДО в направлении брода и первого отделения по фронту. С запасными секторами огня в направлении моста и брода одновременно.
А вот идея подчинить себе подразделение войск НКВД, охраняющее мост, умерла едва родившись. Укрепления неплохо оборудованного опорного пункта были брошены. Судя по еще теплым углям в блиндажной буржуйке, красноперые
