Затем, в колонки вновь проник голос. Это был слабый шёпот Хронодила, что иногда занимал тот же методический микрофон, но на этот раз он тоже был под контролем. Он повторял бестолковые фразы, ставшие новыми фантомами, заполнявшими уши и души собравшихся: «Бла-бла-бла, бла, бла», – наигранное и дразнящее, как будто булыжник, летящий в мироощущение народа. И смех! Смех пробился сквозь привычные каналы противостояния, завладев сердцами даже самых вдумчивых в первых рядах. Они снова вспомнили, что значит смеяться, нашли крошечную искру человечности, которая была укрыта в сыром мраке.
ПТС, понимая всю комичность ситуации, подделал структуру ток-шоу, углубляя звук: его слова, тщательно обработанные и проработанные, начали обрастать доступными схемами. «Момент осмысления», – как будто он выкрикивал, подобно мантре. Несмотря на нагнетённое веселье в их рядах, было ясно, что эта игра надолго не останется без последствий. Разум, что греет спор о значении информации, сравнительно быстро упрощается.
Голос Хронодила вновь обращался в их души, насмехаясь: «Ваша правда – это просто игра! Как бы вы обрадовались, если бы сами себя раскритиковали, самоизменились?» Буквально на его фразах вторая волна мировосприятия плескалась, как в ванне с мутной водой.
Следующий момент взрывом пробивался к сознанию; ПТС начал бить себя по щеке, с усилием заставляя выглядеть искренним. Это было странное зрелище, ведь, по сути, он изображал сломанный механизм. Толпа, словно побежденные в битвах, обрушилась на него, как стадо разъярённых овец на пастуха. Их не интересовал его философский взгляд на структуру бытия, никто не разбирался в глубинах, здесь была лишь охота за правдой, за возможностью разорвать оковы, пусть и на мгновение.
Трещина яйца времени, разделяющая их миры, начала заполняться новой скорлупой – ментальными установками и страхами, которые слазили, словно обсидиановая рубашка с недовольного, проклятого подлинного элемента. Хронодил, понимая напряженность ситуации, стремительно сдвинулся в новое измерение. Здесь уже ждала другая реальность с неизвестными формами осмысления.
С каждым мимолетным моментом он обнаруживал, как всё теснее сплетаются взаимосвязи – заброшенные эфирные каналы формировали новую систему. Мысли, чувства, явления сливались, как плескался под воздействием ветра взрыв пузырьков на поверхности. ПТС постепенно обретал власть, но как это было возможно, когда в поле его зрения возникали параллельные миры? Эти миры, в которых его собственное отражение становилось новым экспериментатором, стремившимся изменить порядок вещей.
Хронодил, имея немного другого опыта, стремился использовать все свои пять чувств, чтобы проанализировать шлейф предыдущих изменений. Он задавался вопросом – что если все, что он видел, было всего лишь искривлённым отражением реальности? Каждый звук, каждый шёпот и каждый ритм – это были в основном привнесённые элементы, направляющие его поведение, как куклу с привязанными нитями.
Анализируя увиденное, Хронодил смело погружался в размышления о том, что значит быть «живым» в реальном мире, где все действия, включая его собственные, могли быть просто отслеженными данными, управляемыми кем-то невидимым. Ощущая свою внутреннюю натяжку, он пытался выделить настоящие сигналы, рассуждая о роли привычек: «Если каждое движение, каждая эмоция являются предопределённой программой, как установить границу между подлинным «я» и созданной конструкцией?»
