Он тогда даже почувствовал себя виноватым, хотя так и не понял, в чем. Ведь он хотел как лучше. Нельзя же вечно убиваться из-за потери пусть даже самого родного и любимого ребенка. Жизнь продолжается. Но сказать все это одиноко уходившей от него, укутанной во все черное Мэри, он так тогда и не решился.
Больше они почти не разговаривали. Ольвиг вдруг заметил, что она как будто избегает его, под любым предлогом оставаясь сутками в своих покоях. Он загрустил и еще активнее занялся государственными делами.
А Мэри продолжала угасать. Она не выходила из своей комнаты и уже редко вставала с постели. Так и лежала целыми днями, глядя в потолок. И только под утро забывалась коротким чутким сном.
Так было и в этот раз. Но вдруг…
– Мама, мама! Посмотри! Там ожили наши амулеты! – с громким криком старший сын Ольвига и Мэри вбежал в покои королевы.
Его и без того большие голубые глаза, были распахнуты намного сильнее обычного и казалось, что все лицо наследного принца залила синева.
Мэри села на кровати и на какое-то мгновение залюбовалась старшим сыном.
Он только несколько дней назад вернулся домой, пробыв почти полгода далеко за морем, путешествуя на другую сторону Веркумера. Много интересного увидел принц Ярослав в дальних краях. А теперь постепенно узнавал, что происходило дома в его отсутствие. Несколько раз старший принц хотел увидеться с Мэри. Но она, как ему отвечали, была не здорова…
«Я совсем забыла о нем, – неожиданно с укоризной подумала королева. – Все мысли только о Вандеке… А ведь он мой первый сын… Мы с Ольвигом его так ждали, так боялись… Тогда ведь только нашлись эти амулеты, и только закончилась война».
Вспомнив те тяжелые годы Мэри заплакала.
А Ярослав уже обнимал ее и, целуя щеки и руки, с нежностью говорил:
– Мама, мамочка! Не надо плакать. Вандек обязательно найдется. Мы все в это верим, и ты верь. А сейчас пойдем, пойдем. Там такое!..
И принц нежно, но уверенно, взявши ее за руку, поднял Мэри с кровати и почти уже подталкивал к двери.
– Подожди, Ярослав, – слабым голосом сказала королева. – Не тяни меня. Совсем нет сил, и голова кружится.
– А ты когда ела в последний раз, мама? – неожиданно спросил он, внимательно глядя на мать.
Она смутилась под его взглядом и тихо ответила:
– Не знаю, не помню…
– Та-а-к… – протянул он.
Мэри узнала интонацию Ольвига и с удивлением посмотрела на сына.
– Эй, сюда! – громким повелительным голосом крикнул он.
«Совсем взрослый, – подумала она про себя. – Настоящий молодой принц…»
А Ярослав уже устраивал разнос ее служанкам, замершим в низком поклоне при виде возмущенного наследника.
– Почему не доложили о состоянии королевы? Почему обед не принесли? Быстро стол накрыть. Чтобы через полчаса все было готово. Я сегодня обедаю с матушкой.
– Ты ведь не против?– повернулся он к Мэри.
– Нет, – прошептала она, впервые за долгие месяцы, улыбнувшись сыну.
– А теперь пойдем, пойдем, – сказал Ярослав, осторожно поддерживая мать, направляясь с ней вместе к выходу. – Ты обязательно должна это увидеть…
Не спеша они дошли до выхода из дворца. Держась за руку сына, Мэри ступила за порог и тут же зажмурилась. Она давно никуда не выходила. Три ярких солнца, сиявшие на золотистом Веркумерском небосклоне, в первую минуту ослепили королеву.
– Открой глаза, мамочка, не бойся, – прошептал ей Ярослав.
Собравшись с силами Мэри, посмотрела на большой двор королевского замка.
