В глазах потемнело, в голове все смешалось, его поглощала яростная животная страсть…
– А-а-а! – раздался вдруг дребезжащий старухин голос. – Молодежь уже спелась, как я погляжу!
Герман поднял голову и так посмотрел на стоящую в дверях возвратившуюся бабку, что она в испуге отшатнулась и попятилась назад. Собрав последние остатки благоразумия, он сумел взять себя в руки и не наброситься на старуху. Герман резко поднялся, бесцеремонно бросив Елену на постель.
– Купила?
Голос был сдавленным, словно он говорил из-под одеяла.
– Купила, касатик, все купила. Останешься довольным.
Она показала на авоську с несколькими свертками.
– Посмотришь?
– Конечно, посмотрит, баб Мань, что ты глупости спрашиваешь, – встряла в разговор Елена.
Ободренная этими словами, старуха просеменила в глубину спальни и выложила на кровать свертки.
– Вот, – говорила она, распаковывая вещи, – это рубашка, это брюки, вот исподнее и носки…
Герман, не сбрасывая халат, рассматривал принесенные покупки. Они походили на новые, видимо, старуха не решилась обманывать его.
– Ну что же ты, – подзадорила его Елена, – примерь, а мы с баб Маней посмотрим, как сидит.
– Я сам посмотрю, – решительно заявил он, недвусмысленно давая понять, что хочет остаться один.
Елену это слегка задело.
– Пойдем, баб Мань, не хочет нам показывать свои прелести, да нам не больно-то и хотелось.
Она встала и с видом оскорбленного достоинства направилась к двери. Старуха засеменила следом.
Оставшись один Герман прежде всего позаботился о том, чтобы в комнату никто на заглянул, для этого он пододвинул к двери одну из ближайших кроватей. Затем открыл платяной шкаф и встал между двумя створками так, чтобы его не видно было от двери. В шкафу висело большое, но помутневшее от времени зеркало.
Герман скинул халат. В зеркале отразилось его почти обнаженное могучее тело. Талия была обтянута широким кожаным ремнем со множеством карманов. Нож Герман вынул и положил под матрац еще перед тем, как лег на кровать. Он отстегнул ремень и начал облачаться в принесенную одежду. Старуха постаралась на славу. Хлопчатобумажная рубашка была немного коротковата, но зато не жала под мышками. Брюки из серой синтетической материи оказались как раз впору. Не повезло только с обувью, туфли были узки в носках. Однако он решил, что может походить в них какое-то время. Придирчиво оглядев себя в зеркале, Герман остался вполне доволен, он выглядел совершенно обычным человеком. Вернее, не совсем обычным, для этого он был слишком высоким и плечистым. Но вряд ли теперь на него будут с подозрением коситься прохожие на улицах. А это как раз то, что ему нужно.
Женщины шушукались за дверью. Очевидно, Елена расспрашивала старуху о том, как он оказался в квартире. Герман отодвинул кровать и предстал перед женщинами.
– Вот красавец, так красавец! – восхитилась старуха.
Елена молча любовалась Германом, кивками выражая полное единодушие с бабкой.
– Хорошо я постаралась, правда, сынок? – елейным голоском пропела старуха.
По своему обыкновению Герман промолчал.
– С тебя причитается, – осмелев сказала баба Маня, – я полгорода обегала, пока все это отыскала.
– Врешь, – безо всякого выражения бросил Герман и обратился к Елене: – пойдем прогуляемся.
– Ты меня хочешь куда-то пригласить? – засияла та.
– Я уже это сделал, – ответил Герман и, не дожидаясь ее согласия, взял Елену за руку и направился к выходу.
