Зрелище и впрямь оказалось умопомрачительным. Полуразложившееся месиво, больше чем наполовину обглоданное рыбами, источало такую вонь, что уже за несколько метров Василия Васильевича начались позывы к рвоте.
Он не стал подходить ближе, опасаясь, что его и без того пострадавший организм не выдержит такой нагрузки.
– Вы уже произвели осмотр? – спросил он у замзава.
– Да, первичный осмотр я произвел, – ответил тот, закуривая сигарету без фильтра.
Василий Васильевич с наслаждением втянул дым в ноздри. Сам он не курил, но хорошо понимал, почему патологоанатомы не спешат расставаться с этой привычкой.
– Ну и каковы ваши выводы?
– Трудно сказать, Василий Васильевич, – для определенных выводов нужна экспертиза. Придется ждать возвращения заведующего.
– А без него никак?
– Я не могу брать на себя такую ответственность, – поспешно отговорился патологоанатом, – к тому же в моем распоряжении нет целого ряда специальных препаратов, за ними необходимо кого-нибудь послать в областной центр…
– Понял, – прервал его Василий Васильевич, – не хотите, так и скажите, а ваши оправдания мне слушать не за чем. Я только одно хочу выяснить, – главврач понизил голос и приблизился к собеседнику почти вплотную, хотя в зале кроме них двоих никого не было, – я хочу знать, может ли эта… – он помялся, в поисках подходящего определения, – эта… хм, находка, иметь какое-то отношение…
Василий Васильевич сделал многозначительную паузу. Патологоанатом с первой секунды понял, к чему клонит главный. Это отнюдь не являлось показателем остроты его умственных способностей, просто сейчас буквально все события, как выдающиеся, так и мелкие, вольно или невольно связывали с гибелью подлодки „Антей“.
Он задумался. Докурил сигарету, бросил ее на пол, растер окурок. Василий Васильевич, проявляя истинно христианское долготерпение, молча наблюдал за всеми этими манипуляциями.
И только тогда, когда его рыжеватые брови стали сходиться у переносицы, патологоанатом решился прервать молчание и заговорил:
– Я не могу сказать этого с полной ответственностью, – осторожно заговорил он, – но у меня сложилось впечатление, что этот труп не мог быть связан с затонувшей субмариной… – увидев, как при этих словах лицо главного мало-помалу прояснятся, он продолжал уже с большей уверенностью, – да, мне думается, что погибший не имел отношения к тому, что произошло одиннадцать дней назад.
Василий Васильевич поощряюще кивнул и замер в ожидании продолжения. Не сводивший с него глаз патологоанатом заговорил снова:
– У меня есть ряд оснований для такого умозаключения.
– Слушаю вас, – Василий Васильевич весь излучал тепло и симпатию.
– Прежде всего – одежда.
– То есть?
– Дело в том, что на погибшем не сталось ни клочка одежды.
Обычно в таких случаях остается хотя бы миллиметровые кусочки ткани. Как-никак моряки, – патологоанатом невольно понизил голос, – были одеты в форму. За эти дни она не успела бы сгнить, осталось бы по крайней мере хоть что-то.
Нельзя сказать, что Василий Васильевич пришел в восторг от этого довода, который, несмотря на всю свою привлекательность, явно был притянут за уши. Он с надеждой смотрел на замзава, ожидая большего от следующих аргументов.
– С другой стороны, если бы данный труп действительно имел отношение к лодке, то он не сохранился бы в таком хорошем состоянии. Согласитесь, прошло одиннадцать дней. За эти дни тело должно было проделать довольно внушительный путь – почти в двести километров. А в море, как вы знаете, водятся всевозможные хищники, которые не оставили бы без внимания такую добычу.
