Гамак из паутины - страница 4

Повернувшись спиной к столику, он сделал несколько шагов к мостовой, остановился, поднял руки и… как потянулся?

Никогда ещё синьор Орфано не позволял себе такой вольности – и это на улице, на глазах удивлённой публики, нет-нет, да и выглядывавшей из окон соседних домов. Когда Орфано обернулся, лицо его светилось; казалось, с плеч его упал давно надоевший груз, который давил и давил, не переставая, много лет.

Антонио держал в руках банковские чеки. Поочерёдно поднося их близко к глазам – хотя до сего момента на плохое зрение никогда не жаловался – он с большим трудом пытался вникнуть в смысл закорючин и ноликов, там нарисованных.

– Что это? – наконец, справившись с волнением и вернув дар речи, спросил Антонио. – Почему здесь моё имя? Это что, шутка?

Орфано обошёл столик и стал рядом с Антонио. Наклонив голову – наперёд зная, что там написано – он ещё раз исследовал на дрожащей бумаге имеющиеся там буквы и цифры.

– Всё верно. Я-то подумал, что в канцеляриях напутали, – облегчённо вздохнув, произнёс Орфано. Он похлопал Антонио по плечу и засмеялся:

– Ну и впечатлительный ты, друг мой. Ты ведь и меня чуть до приступа не довёл. Ох уж, эти итальянцы.

К этому моменту до сознания Антонио всё-таки дошёл смысл вершащегося: буквы обрели знакомые очертания, составились в слова, а количество ноликов насчиталось до шести штук!

Но главное – перед ровным строем нулей гордо красовалась единица!

– А в какой это валюте?

Так и не успев понять значение последнего символа, Антонио обернулся к Орфано; стесняясь, он кашлянул, осмотрелся вокруг и тихо, но не совсем корректно поинтересовался:

– В лирах, да?

– Нет, в юанях, – усмехнулся Орфано, вложив в ответ такую долю сарказма, что Антонио стало стыдно за свою оплошность.

– Извините, но я не понял…

– В европейской валюте, конечно, то есть в евро… и даже не в долларах! – добил собеседника Орфано, окончательно «зарывая» остатки итальянского красноречия на недосягаемую глубину.

«И откуда такие деньги? Столько лет его знаю… но не думал, не подозревал… чтобы так вот взять, да и подарить? – соображал Антонио. – А вдруг он – ну и дела! – аферист международного масштаба? Да я… так я и без кафе останусь. Нет, вряд ли… не того он полёта. Но чего он ещё и замком своим в меня швыряется?»

Размышления на криминальную тему ни к чему не привели: нет ни доказательств обмана, ни попыток шантажа, а о каких-то видимых угрозах… тут и говорить нечего.

– Я тут подумал, что твоим дочерям пора самостоятельную жизнь налаживать – вот и пригодятся им эти деньги. Но и тебя, естественно, не забыл, – без особых эмоций доложил Орфано.

По всему было видно, что вопрос исчерпан, и говорить больше не о чем. Антонио стало грустно и даже скучно. Молчание затягивалось неприлично надолго.

Но вдруг Орфано, словно вспомнив что-то интересное, хитро улыбнулся и сказал:

– Ты заведение своё не продавай, привык я к нему. Да, и не переделывай здесь ничего, очень тебя прошу. И вот ещё что… новый аппарат купи обязательно.

Щёлкнув пальцем по кредитке, он добавил:

– Здесь, думаю, достаточно.

– Непременно, синьор, так я и сделаю, но и старый не выкину. Мне с ним ещё разбираться… он у меня на «пожизненное» останется.

– Так ты ему мстить будешь? – воскликнул Орфано. – Ну и ну! А впрочем, поступай, как знаешь. Так ты согласен?

Антонио ничего не оставалось как, соглашаясь, развести руками. Согласившись таким образом, он ещё раз глянул на чеки и попытался окончательно сосчитать общее количество ноликов, но не найдя в том ничего, что достойно излишнего приложения умственных усилий, отправил «состояние» обратно в кейс. Тяжело вздохнув, он оглянулся на дочерей и… сел на шляпу синьора Орфано – ближе кресла не оказалось.