Гамаюн - страница 8

И цветенье сирени сегодня в разгаре.

Но уже постучало предчувствие скуки,

Но уже потемнел и запутался взгляд.

Этот день на мгновение нам не продлят,

Не сомкнутся в объятье горячечном руки.

Не вернуть, не позвать, не достать, не увидеть —

Расстаёмся сейчас. Расстаёмся навек.

Ты, надеюсь, мой друг, на меня не в обиде,

Мой бессмертный, любимый, родной человек.

Мы ждём любви,

божественных чудес,

Надеемся на милость века.

Придёт из подворотни бес,

Мизинцем ткнёт —

и нету человека.

И крепок сон —

и днём и ночью спать,

Забыть о человечьем вече.

Но бесу мало

в землю закопать —

Ещё и память

надо изувечить.

И он глаголет —

Кладбище молчит.

Он даже крест

потрогает перстами.

Но есть на свете

Божий Щит,

И Сила Божия

Восстанет!

Люби людей,

Их странные миры.

Издалека,

Из дальнего далёка

Они добры,

Прекрасны и мудры,

Они чисты, как небо —

Божье Око.

Не приближайся

И не приближай.

Не расставляй зеркал,

Глядящих в души.

Твой путь вперёд,

Где зреет Урожай —

Сумей отдать,

Но нежность

не разрушить.

В полянах, в одуванчиках,

в их солнечных мирах

Зелёные разгуливают тени.

Там облака полощутся в ветрах,

Цветут сады сиреневой сирени.

Брожу в глубинах ветреного дня,

Мне хорошо в его руках весёлых.

Ты полюби, мой солнечный, меня,

и уведи в заброшенный просёлок.

В цветное царство с именем Аид,

Где верный путь к родным всего дороже,

Туда, где дом родительский стоит,

Где жжёт крапива злых

и осторожных.

Там, где-то вдали,

в невозвратном Ничто,

Рождается огненный вечер.

Стрелой над асфальтом в летучем авто

Лечу – только ветер навстречу.

Сиреневый мир в затемнённом окне

И ярко-зелёный – в прозрачном,

Потоком двоичным несутся во мне,

Сияют, смеются и плачут.

Двоичный поток – продолжение дня —

Рождающий пламень единый,

Уносит в закатное небо меня.

Сегодня – мои именины.

Зови меня, друг мой, Весёлой Стрелой,

Мелькнувшей на фоне заката.

А хочешь – сосновой летучей золой.

Я в том и другом – виновата.

Оранжевая майка на ветру

Полощется мечтой о новом лете,

О знойном слове, метком пистолете

И вечном сне, и песне в вечеру.

Но выстрелит ли меткий пистолет?

И вечный сон прольётся ль тихой песней?

Оранжевый поток грядущих лет,

Горячий ветер городских предместий.

Оранжевая майка – чья-то тень

И силуэт летящего пространства.

Гори, гори и не кончайся, день!

Твой синий взгляд —

сиянье дальних странствий.

Клубком дорога катится у ног

И приведёт к любви и поцелую.

Прими меня, оранжевый денёк,

И отведи чужую волю злую.

Я живу не спеша,

не спеша.

У меня отдыхает Душа.

Потому что лохматый паук,

Подмастерье

смертельных наук,

Вёл охоту при помощи лассо.

Но колючки

палаческих рук —

Инструмент

непригодного класса.

Ускользнула,

ушла за черту,

Где себя возвращу, обрету.

За стеклянной

защитою тонкой,

Снова стану весёлой и звонкой,

Наберу одуванчиков рой.

Вон их сколько сияет в сторонке.

Я вчера и сегодня,

и завтра – герой!

Сегодня пред Рождественским постом

Всё в том же общежитии пустом

Иду одна в облезлом коридоре.

И жизнь моя мне кажется листом,

С какой-то странной «Повестью о вздоре».

И штукатурка рыжая шуршит,

И я на выход выбраться готова.

Но дверь дымит ошмётками души,

И слышится шипящее жи-ши —

Змеиный посвист Царства Золотого.

Преодолеть парсеки тесных дней

Горящей вольной силою коней,

Сорваться в степь, в цветущие просторы.

Душа моя – не позабыть о ней,

Хотя она смирилась с приговором.

Нет, не будет тебе тоски —

Зимородок с утра кричал.