– Бежать от убийцы? – Олег, опершись о стол, навис над Юрием.
– Я не меньше твоего хочу узнать, кто он и где. Но рассуди – если он в горах, мы его никогда не возьмем. А он нас в любой момент. Если же он среди нас, то – кто? Ты знаешь? И сидение здесь на пользу не пойдет. Перегрыземся, подозревая друг друга.
Верно изложил. Невысказанным, правда, осталось то, что главная, вернее, единственная цель нашего пребывания здесь – подготовка Александра Борисовича к матчу. И шале теперь попадает в список абсолютно непригодных мест.
Совсем бредовая мысль – а вдруг это любовь? Любовь и ревность? Ухлопал неверного любовника и его… как там они называются… пусть тоже любовника. А теперь – ходу. Пусть парни в горах отвечают.
На девяносто девять процентов – чушь.
Страчанский подвел черту:
– Я думаю, это верное решение. Придет машина – отлично. Нет – дойдем сами. Встретим в пути. В самом неблагоприятном случае – если из-за оползня дорога непроходима – вернёмся.
– И что тогда? – Олег с трудом сдерживал злость. Ему привычнее встречать опасность лицом к лицу. Только где у неё лицо? Кругом полная… ну, вы поняли.
– Тогда и подумаем.
– А что делать с… с телом? – Аркаша сделал крохотный глоток коньяка, поморщился.
Ответ у Юры был.
– Необходимо сохранить. Поместим туда же, куда и Комова. Предстоит следствие – в той или иной форме.
Вот именно – в той или иной. Вряд ли приходится ожидать действий по всем правилам криминалистики. Не те времена.
Юрий подошел к носилкам:
– Олег, помогай.
Нимисов придержал дверь, выпуская ребят. Двери в шале могучие, толстые, дубовые, с металлическими лапчатыми полосами. И окна забраны узорными решетками. Сейчас привычно и даже приятно, безопасность, а прежде… Предусмотрительными были хозяева.
– Я приготовлю завтрак на дорогу.
– Постарайтесь что-нибудь попроще, у нас нет времени.
Кофе, омлет, тушенка, молоко – на все ушло двадцать минут. Пора собираться.
Одежда. Книга – одна.
С рюкзаком я вернулся на кухню. Ножи – обязательно. В порядке конверсии мне их смастерил один пациент. Уверял, что космическая сталь. Острые – невероятно. Еще трехслойная кастрюля.
Ну, залезай же…
Через четверть часа, обескураженный, я не собрал и половины желаемого. Считаешь себя нищим – попробуй переехать, говорят мудрые грузчики.
– Петр Иванович, ну зачем вы это берете? В любом случае, мы всё вывезем, не сейчас, так потом.
Вывезем. Куда? Где мой дом? Виноградник, пусть крохотный? Чемодан – вокзал – Россия.
– Позовите остальных, Александр Борисович. Сухой паек получать.
Термос – пять литров кофе с коньяком, – я вручил Нимисову. Отказаться он не решился. Кое-какие пустячки захватили Олег с Аркашей. Осталось так много всего – сковороды, казан, кастрюли…
Холод, дождь и ветер разбудили дрожь. Ничего, разойдусь и согреюсь.
Сзади, замыкающим, шёл Олег. Не позавидую тому, кто захочет подкрасться.
Серо-коричневый Желчуг выбухал из русла. Мостик трепетал над ним, как бельевая веревка на заднем дворе.
Шествие стало.
– Погодите, я первый, – Юра двинулся по полотну.
Ударил ветер – резко, жёстоко, мост приподнялся, щелкнул, изгибаясь, пастушьим кнутом, и – разорвался.
Пологой дугой падал Юра в Желчуг. Его желтая нейлоновая куртка то исчезала, то вновь показывалась средь пенных потоков. Я бежал вдоль берега, стараясь не потерять Юру из виду, но далеко отстав от Олега. Сброшенный им на ходу рюкзак попал под ноги, и я упал, распоров о камень вытянутую руку.
