Ганнибал у ворот! - страница 56

(7) Увидев вокруг себя горы и реки, Ганнибал позвал проводника и спросил, где они находятся? (8) Тот ответил, что Ганнибал сегодня же остановится в Казилине. Тут ошибка выяснилась – Казин совсем в другой области; (9) Ганнибал высек проводника и распял его на страх другим, укрепил лагерь и отпустил Магарбала грабить Фалернскую область[213]. (10) Опустошили все вплоть до Синуэсских вод[214].

Бедствие было велико, люди бежали, нумидийцы навели страх на всю округу; (11) всюду хозяйничали огонь и меч, но верность союзников не поколебалась: управляли ими справедливо, власти не превышали, а добровольное повиновение лучшим – единственная порука верности.

14. (1) Ганнибал разбил лагерь у реки Вултурн: теперь он выжигал этот чудный край, над горевшими усадьбами поднимался дым. Фабий шел по хребту Массика[215], и у него в войске чуть снова не вспыхнул мятеж. (2) Солдаты несколько дней были спокойны; так как Фабий вел их скорее, чем обычно, они думали, что спешат остановить опустошение Кампании; (3) но вот они дошли до последнего перевала[216]; на глазах у них неприятель жег фалернские поля, дома жителей Синуэссы, а о сражении не было и помину.

(4) И Минуций сказал: «Ужели пришли мы сюда наслаждаться приятнейшим зрелищем – смотреть, как убивают союзников и жгут их жилища! Если нам никого не стыдно, то постыдимся хотя бы граждан, которых отцы наши поселили в Синуэссе, чтобы всему этому краю была защита от самнитов. (5) А сейчас пожары устраивает не сосед-самнит, а чужеземец, пуниец, который по нашей беспечности и медлительности пришел сюда с края света!

(6) Мы не сыновья наших отцов – мы выродки! Они считали для себя позором, если пунический флот проходил мимо их земли; мы еще увидим, как тут будет полным-полно нумидийцев и мавров. (7) Был осажден Сагунт, мы негодовали, взывали не только к людям, но к святости договоров, к богам – теперь спокойно смотрим, как Ганнибал поднимается на стены римской колонии[217].

(8) Дым от горящих усадеб и полей ест глаза, мы глохнем от крика и плача союзников, которые чаще взывают к нашей, чем к божьей помощи, а мы ведем войско, как скот, по летним пастбищам и непроходимым дорогам, прячась в лесах и за облаками.

(9) Если бы Марк Фурий[218] рассчитывал взять у галлов Рим, разгуливая по горам, по долам, как этот наш новый Камилл, несравненный диктатор, сысканный нами в несчастье, собирается отвоевать Италию у Ганнибала, Рим был бы галльским. (10) Боюсь, при такой нашей медлительности не вышло бы, что предки наши столько раз спасали Рим для Ганнибала и пунийцев.

(11) Фурий, истинный муж и римлянин, в тот самый день, когда в Вейи пришло известие, что он избран диктатором по воле сената и приказу народа, спустился на равнину (хотя Яникул достаточно высок, чтобы, сидя, издали увидеть врага) и в тот же день в центре города – там, где сейчас “галльское пожарище”,– а на следующий день перед Габиями уничтожил галльские легионы.

(12) Что ж? А когда спустя много лет самниты, наши враги, у Кавдинского ущелья заставили нас пройти под ярмом – как сумел тогда Луций Папирий Курсор сбросить ярмо с шеи римлян и надеть его на гордеца-самнита? Разве бродя по самнийским горам? Или осаждая Луцерию[219], не давая покоя врагу-победителю?

(13) И разве не быстрота обеспечила победу Гаю Лутацию, когда он, увидев неприятельский флот с грузом припасов и всяческого снаряжения, на следующий же день потопил его?