Гарпун дьявола - страница 29

Адам проникся детективами в школе наравне с книгами Эдвина Сатерленда[25] и учебниками по биологии. Тогда и выяснилось, что это совершенно не мой жанр. Я не полюбил криминалистику выходного дня за внимание публики, несправедливо легко достающееся её тщеславным сочинителям, и за то, что из обычных людей там клещами тянут самое низменное, обнажая их пороки, а то и толкая на преступление. У них часто люди порядочные становятся убийцами.

– Зачем они это делают, писаки чёртовы? – говорил я. – Понятно, что у каждого есть скелеты в шкафу и разной глубины второе дно. Зачем насильно выуживать из людей?

Моим очевидным вторым дном выступал байронический герой, глубоко засевший во мне. Лорд Байрон задумывал Чайльд-Гарольда как революционера, а на деле вышел мрачный и разочарованный скиталец-мизантроп. Герой даже больше походил на отрицательного, а симпатии к нему рождались благодаря его загадочности и напускному романтизму вперемешку с высокомерием и тонким цинизмом. Вот и я временами ощущал себя таким, а может, просто хотел им быть в силу незрелости жизненных воззрений.

Над своей кроватью я повесил небольшой снимок Энтони Жака Мэнтла[26] и его крылатого коня DH.9A, одномоторного лёгкого бомбардировщика. Экземпляр не из числа моих фаворитов, несмотря на замену в нём маломощного шестицилиндрового двигателя из предыдущей модели на американский V-12 Liberty. Я вижу себя за штурвалом не военного, а более позднего частного красавца серии Waco F[27]. Что касается Мэнтла, то он не перелетал Атлантику, как много позже сделал Чарльз Линдберг[28], и не возглавлял захватывающий рейд по Японии, как Джимми Дулиттл[29] несколько лет назад. Мэнтл вызвался добровольцем в Королевскую военно-морскую службу в семнадцать лет. В восемнадцать его назначили вторым лейтенантом на испытательном сроке.

Мне стукнет восемнадцать в сентябре. Чёрно-белое присутствие Мэнтла в моей комнате стимулировало меня духовно. Я понимал, что до того, как меня засадят в университет Глазго, как Мэнтла в тюрьму в Москве, у меня был шанс, хоть и мизерный, стать вторым помощником авиатора. В теории я знаю о внутренностях бипланов довольно много, хотя до сих пор мне доводилось чинить только мебель, бытовую технику и дедовский «Форд».

Я докурил и потушил сигарету о блюдце. Курить я, к слову, начал этим летом, назло отцу. То же самое насчёт спиртного. Отец ещё не в курсе этих дел. Но, по-видимому, так я решил начать обозначение границ своей свободы. И, возможно, я сейчас, как Третий рейх, – от злости и твердолобости захожу туда, куда не следует. Я знаю, по возвращении домой меня ждёт серьёзный разговор. Но я к нему готовлюсь. Надеюсь, к моменту, как мы засядем с отцом друг против друга, я буду держать сигарету так же невозмутимо и дерзко, как Черчилль свою любимую гаванскую сигару.

Я принял душ, истратив воды вдвое больше, чем разрешал дед. Хотел смыть с потом и грязью весь вчерашний день. К тому же я не сильно переживал за растраты теперь, когда дом опустел на две души. Нерастраченная вода, решил я, как вещи покойника, – обязательно кому-то достанется. Закрутив кран, я вышел из ванной. Сделал несколько упражнений, пока обсыхало тело. Перевёл дух. Затем взял незажжённую сигарету из пачки и подошёл к зеркалу в полный рост. На самом деле это дверца от старого ссохшегося шкафа со встроенным зеркалом. Мы нашли её на блошином рынке в Леруике