– Ага, вот и я том же, так что придётся по старинке!
– Профессор, сомневаюсь, что нам поможет взрывчатка. Точнее, поможет, но нас размажет взрывной волной, и…
Женщина подошла к сейфу. Схватила руками край двери, упёрла ногу в стену. И начала тянуть. Её тело начало раздуваться, затрещала одежда, мышцы, словно змеи, ползли под кожей. Что-то протяжно заскрежетало.
Я уронил челюсть. И решил уточнить.
– Профессор, всё забыл поинтересоваться. А что вы преподаёте? А то варп в моей голове как-то упустил этот момент, и я…
– Трансмутацию живого и неживого, – произнесла женщина, повернув ко мне голову. Повернув в обратную сторону. Голос её скрипел.
Дверь корёжило, но открываться она не спешила. Минерва расслабилась, перевела дух, стащила с головы шлем и утёрла лицо тыльной стороной ладони. Потом снова упёрлась ногами в стену, страшно зарычала и дёрнула. Что-то хрустнуло, и я искренне понадеялся, что сама Макгонагол. Рычание усилилось, и ещё один рывок привёл тяжёлую конструкцию в движение.
Дверь с грохотом упала. К моему восторгу – прямо на хаоситку, что не успела отпрыгнуть в сторону. А металла в ней было тонн десять.
Я поднялся на ноги и с интересом заглянул под эту самую дверку. Она лежала плотно, и из-под неё текла кровь. Но больше дохлого профессора меня интересовала сама дверь. Я ведь человек с воображением и эрудицией и знаю, что проще пробить стену, чем выломать паутину прутьев из бетона.
Но, судя по всему, дело было не только в физической силе. Торчащие из двери пруты представляли собой странную смесь живого и неживого. Металл переходил в куски шевелящейся пульсирующей плоти. Которую, судя по всему, и рвала на части Макгонагол. Надеюсь, ныне почившая. Регенерировать из лепёшки фарша не по силам даже демону!
Я достал из кармана батончик шоколада и начал его жевать, разглядывая помещение хранилища. Квадратная комната, все стены которой покрывали небольшие дверцы ячеек. Желание что-то трогать и рассматривать у меня так и не появилось. Но в само хранилище я залез, а потом написал на стене кровью профессора «сдаюсь». Продублировал надпись на русском. Стрелками показал, где прячусь. Улёгся на мешок с деньгами, не снимая шлема, и приготовился ждать.
Только вот моим планам на спасение не суждено было сбыться. Почему я так подумал? Запах жжёной плоти. Словно кто-то кинул кусок куриной кожи на раскалённые угли. Я поспешно сдёрнул шлем и перевернулся на бок. Ну, вдруг это газ дали? Не хотелось бы захлебнуться в собственной рвоте.
Запах усилился. Но кроме тошноты я ничего не ощутил. А потом дверь дёрнулась. И вместе с тошнотой меня накрыл приступ острейшего любопытства. Я подошёл и стал с интересом изучать происходящее. А посмотреть было на что.
Из-под двери торчала рука. Точнее, обугленные остатки руки. Куски кости с ошмётками обугленного мяса.
И эта рука слабо дрожала. А ещё кровь, что натекла ранее, пришла в движение и стала медленно течь в обратном направлении.
От кисти шёл дымок, а металл и камень вокруг раскалились добела.
Что-то зашипело, и я крутанулся на пятках. Может, всё же пустили газ?
Но это был не газ. Стальная сейфовая плита тоже стала красной, а у самого пола – просто белой. Я опустился на корточки, от жара стало тяжело дышать. А потом в плите возникла крохотная щель, из которой появились чёрные капли. Жидкость шкворчала и пузырилась. Запах горящей плоти стал таким, что меня вырвало съеденным батончиком. Я похвалил себя за предусмотрительность и вовремя снятый шлем.
