А тем временем дверь перестала раскаляться. Жидкость, что прожгла себе путь в ней, чернильной тенью протянулась от плиты к торчащей из-под двери руке. Жидкость светлела, и вскоре я понял, что это тонкий поток крови. Он всё лился и лился. Кажется, это была кровь всех недавно убиенных.
Дверь снова дёрнулась, а потом металл пошёл трещинами, ржавея. Рывки стали всё чаще. И в какой-то момент сейфовая дверь просто развалилась на куски. И под этики кусками шевеление стало ещё активнее. А куски двери, судя по всему, начали гнить.
И из этого жуткого месива неожиданно поднялась… У меня было много эпитетов. Правда, не слишком цензурных. Не, умом я понимал, что это была профессор Макгонагол. Костяк обрастал плотью. На нём болтались какие-то тряпки. Даже сапоги уцелели. А кровь всё текла и текла. Блевать было уже нечем, но я пытался.
Сколько продолжался этот ужас, понять было сложно. Время я не засёк.
– Мальчик мой, тебе плохо? – неожиданно спросила Минерва. Кожи у неё всё ещё не было. А в левой глазнице торчало крохотное глазное яблоко. Голос её напоминал скрип.
– Да, шоколадкой отравился, – огрызнулся я.
– Ох, тебе бы умыться. Только, боюсь, фляга моя пострадала, – в голосе женщины было огорчение и искреннее участие.
А меня скрутил очередной спазм.
Минерва продолжала обрастать плотью. Кожа стремительно регенерировала. Выглядело это так, словно кто-то облил Макгонагол кислотой, записал на видео, а потом включил запись в обратном направлении.
Не без интереса я поднял взгляд на хаоситку. Ну… что могу сказать, будь мне года на два больше, у меня бы могла случиться эрекция. Ну разумеется, если бы меня возбуждали сваренные в кипятке женщины. Нет, безусловно, в других обстоятельствах Минерва бы очень эффектно смотрелась. Спортивное тело, аккуратная грудь второго размера. Приятный обвод бёдер. Только вот всё впечатление портила кожа, которая слезала кусками, и капли лимфы.
– Профессор, чисто для справки, не подскажете как вас, если что, убить?
На этот вопрос Макгонагол лишь расхохоталась и принялась рыться в той отвратительной горе камней, из которой она вылезла. При каждом движении тонкая кожа лопалась, обнажая мышцы, но кровь тонким ручейком продолжала течь по полу, и раны моментально затягивались… Чтобы открыться вновь.
Макгонагол извлекла на свет свою куртку, отряхнула её и натянула на голое тело. Огляделась. Порылась в карманах и достала сплющенную жвачку.
– Будешь? – женщина протянула блистер мне. Сама она уже активно работала челюстями.
Я благодарно кивнул и протянул руку, чтобы взять угощение. Во рту стоял отвратительный привкус рвоты, и хотелось его смыть.
Кожа профессора была влажной и почти обжигающей. Я поспешно отдёрнул руку под насмешливым взглядом. Волосы Минервы и не думали отрастать, так что смотрелась она…
Ну да. В сапогах и кожанке на голое тело.
– Что-то мы тут засиделись. Там, наверно, вовсю уже сапёры работают…
Раздался взрыв.
– Мои мины никто никогда не мог обезвредить! – самодовольно закончила хаоситка.
Меня снова вырвало.
– Надо торопиться, а то скоро тут станет весело! – Минерва хлопнула меня по плечу и направилась к ячейкам. Из кармана она извлекла бумажку. Бумажка была насквозь пропитана кровью. Женщина огорчённо чертыхнулась. А потом начала ломать дверцы ячеек. Голыми руками.
После многотонной двери ну ни капли не впечатляло.
Пачки денег, драгоценности, бумаги… Всё это сбрасывалось на пол. Деньги и драгоценности мне поручили собирать в сумку. Ну как «поручили»…
