– Они всех убили! Всех! Там ёбаная бойня! Господи боже, там все…
Вопль прозвучал в полной тишине.
А потом Макгонагол дёрнулась. Моё тело мотнулось, и я почувствовал удар в голову. Острые осколки шлема врезались в лицо, а во рту появился вкус крови.
О, кажется, меня подстрелили. У кого-то сдали нервы?
Я погрузился в умиротворённое состояние. Сейчас будет темнота, и эта история наконец…
Темнота не приходила. Пластик немилосердно резал лицо. Меня трясло. В голове было всё нормально. В том смысле, что дыр никаких, даже последствий от удара в голову тоже никаких. Странно…
Всё это осознание заняло доли секунды. А потом мир снова пришёл в движение.
Выстрелы, вопли, баррикада с военными приближалась. За десять метров до полицейских и солдат Макгонагол неожиданно прыгнула. Метров на пять.
И мы рухнули на полицейскую машину. Летели пули. Кричали люди. Что-то взрывалось. Макгонагол крутилась на месте, всаживая выстрел за выстрелом. Очень точно всаживала. Люди падали как подкошенные. Им отрывало руки и кисти рук, пули оставляли после себя странные раны. У кого-то взорвалась голова.
А что ваш покорный слуга? А я понял, что да, я «Гарри хер прошибёшь». Макгонагол использовала меня как живой щит. Пули от меня рикошетили, необъяснимым образом возвращаясь стрелкам. Заряд картечи из дробовика отразился обратно, и полицейский обзавёлся десятком мелких дырок на лице.
Очередной рывок, и я смотрю на военного в серой форме. Мне в лицо смотрит винтовка. Вспышка. Военный падает на спину. С дырой на месте левого глаза.
Карусель кончилась как-то очень внезапно. Под брюхом ревел двигатель.
Мы сорвались с места. Я не рисковал пошевелиться, мёртвой хваткой вцепившись в какую-то железку. Вокруг летели пули. Они рикошетили от корпуса монструозного мотоцикла, от меня… От Минервы пули не рикошетили, она была залита кровью с головы до ног, но пара лишних дырок в теле не сильно беспокоили сумасшедшую бабу. Мотоцикл остановился. Меня сгрузили на асфальт. Перед носом промелькнули сапоги Макгонагол, и я смог заметить как открывается багажник под сиденьем. Туда падают сумки, оставленные нами у дыры из хранилища. Люди с улицы уже разбежались. Меня снова подняли в воздух и усадили на заднее сиденье.
– Гарри, мальчик мой, вдохни! Это лекарство!
Мне сунули что-то под нос. А потом ткнули куда-то в район живота. Боль была такая, что я судорожно сделал большой вздох. И закашлялся. Нос моментально занемел.
Наркотик ударил в голову, делая сознание кристально ярким.
Господи, это детская книжка! Я рассчитывал на магические зелья, злого волшебника, а не на то, что меня нанюхают кокаином в одиннадцать!
Профессор прыгнула в кресло и крутанула газ. Я судорожно вцепился в Минерву, сжимая зубы.
Мимо летели дома. Вопили сирены. Небо гудело от авиации.
Тяжёлый мотоцикл бешеной саламандрой скользил в потоке. Мы неслись по улицам, нарушая все возможные правила дорожного движения и некоторые законы физики. Как минимум, мы снесли пару легковушек, хотя должны были слиться с ними в один большой комок из пластика, металла и мяса. Колобок с мясом!
Я хихикнул. Потом снова. А потом расхохотался. Меня просто распирал смех. Я отпустил Минерву и сорвал с головы разбитый шлем. Сознание стало кристально ясным. Солнце светило ярко.
В затылок прилетела пуля, и я больно вписался носом в спину профессора. За нами летел вертолёт.
Мы неслись по набережной Темзы куда-то в сторону залива. Я не слишком понимал, что планирует делать хаоситка. Но стало как-то плевать. Вертолётов становилось всё больше. А потом…
