Он подошёл к высокой, с истекающим сроком годности даме в рыжем парике, завершающей змеиный хвост, состоящий почему-то из одних женщин. «По какому случаю очередь?» – весело вопрошал он, нисколько не сомневаясь в том, что понравился молоденькой стройной гречанке впереди неё.
Гречанка, улыбнувшись, лисьим взором похотливой самки окинула приезжего, в чём не было ни малейшего сомнения, поскольку коренной одессит всё равно спросил бы как-нибудь иначе, например: «Зачем стоим?» – двусмысленно намекая не на материальную, а на принципиальную сторону вопроса. Либо: «Давно стоим?» – непременно получив ответ: – «А вам это нужно?»
«Солженицына выкинули», – ответила дама с родинкой над правой бровью, оставив на
лице печать супруги, нашедшей наконец заначку благоверного. «Так его же выкинули
ещё в семьдесят четвёртом… или семьдесят пятом», – усомнился в собственном ответе
потенциальный обладатель творений заслуженного диссидента Советского Союза.
«Трёхтомник «Архипелаг ГУЛАГ», – гречанка подозрительно улыбнулась и отвела взор, дабы приуменьшить величину подозрения, поскольку нашествие женщин было связано с очередным медосмотром на текстильном комбинате.
«Стало быть, очередь из женщин, приближённых к Солженицыну?» – коряво сострил молодой человек, утробно себя за это укоряя. «К гинекологу», – нашлась быстрее стоящая перед гречанкой шатенка с круглым ртом и пухлыми, выраженными ярко-красной помадой губами и, хихикнув, прикрыла их ладошкой, дабы скрыть щербатость верхних резцов.
Незнакомец улыбнулся: «Шо там было, как ты спасся?!» (В. Высоцкий). Потом обратился почему-то к гречанке: «Девочки, я за вами!»
Растворившись в толпе, отсутствовал около получаса. Вернулся с каким-то «ботаником» без вредных привычек, без сомнения, «проглотившим» как минимум треть городской центральной библиотеки.
Тот был похож на рождественского херувима: какой-то нарядненький, в круглых очёчках, синей тройке, с начищенными до блеска чёрными туфлями, семинаристской мордашкой и невинными возрастными прыщичками на лице. Не было ни малейшего сомнения в том, что он не знал разговорного диалекта и не употреблял крылатых слов даже утробно…
К этому времени очередь существенно продвинулась, к тому же, незадолго, резвый пазик из фармакологического комбината «выплюнул» две дюжины своих сотрудниц, в связи с чем дама в рыжем парике оказалась третьей от заветных дверей благоустроенной коммунальной пещеры.
Молодой человек слегка приврал, к трём томам присовокупив ещё семь, отчего «буквоед» с лёгкостью расстался с червонцем, потом, посчитав величину вознаграждения мизерной относительно целого десятитомника отчаянно входившего в моду Солженицына, добавил пятёрку. Посчитав, что размениваться перед столь монументальным приобретением крайне неинтеллигентно, всё это вернул обратно, выдав четвертную.
Через некоторое время обманутый «ботаник», осознав свою оплошность, также скрылся и вернулся с высоким интеллигентом в белой сорочке, которому с успехом, правда, без навара, продал место, а с ним и несбыточную мечту каждого антисоветчика и диссидента – десятитомник Солженицына, который, оставаясь в полном здравии, к этому
времени корпел только над шестым.
