– Тебе дать в глаз?!
Жульдя-Бандя потикал пальцем:
– А вот этого делать не надо. В деревне, как известно, ровно в шесть дают пожрать тому, кто хочет есть (ремейк, Д. Байрон).
– Встают батрачить те, кто хочет есть.
– Виолетта, отчего ты такая злая? Ты опошлишь любое доброе начинание. У меня, если сказать по правде, даже аппетит пропал, – гость сделал скорбное по безвременно ушедшему аппетиту лицо. – Труд, конечно же, облагораживает человека, но не настолько, чтобы из него делать культ. Один мой знакомый, пожарный Боря Варченко, говорил: «Кто работал и трудился, тот давно уже накрылся, а кто филонил и скрывался – хоть больной, но жить остался».
Хозяйка засмеялась так искренне, что предварительное её исключение из подотряда склонных к депрессии меланхоликов было вполне оправданным.
Глава 25. Лёгкий философский экспромт на тему труда
Жульдя-Бандя, как всякий прелюбомудрствующий, стал прохаживаться по комнате, аккомпанируя себе руками.
– Мир, труд, май! – всё это от лукавого. Первое мая – это политическая вакханалия, предтеча Вальпургиевой ночи, великий шабаш, праздник ведьм или великая попойка. Все ведьмы Европы в ночь на первое мая гуртуются на Броккенской вершине в горах Гарца.
Слушательница улыбнулась слову «гуртуются», поскольку так называла эти мероприятия её бабушка Александра, мать отца.
– Поутру они спустились на русскую низменность, и это действо официальными властями было названо праздником солидарности трудящихся. В начальной стадии он напоминал политический крестный ход – торжественное шествие, в котором заместо хоругви – первопрестольный образ вождя мирового пролетариата, а на прочих – священные лики коммунистических апостолов политбюро. В завершении крестного хода – священный праздник солидарности трудящихся перетекает в грандиозный шабаш, устроенный этими же самыми трудящимися. Мы, кажется, отошли от темы…
– Вы, – уточнила слушательница.
Жульдя-Бандя кивнул, соглашаясь с обвинением.
– Да здравствует КП и СС! Пятилетку – за три года! Всё это уже выходит из моды. Это уже не актуально. За три года и дурак построит, а вот за тридцать! Тут нужен гений. И этот гений, как мессия, непременно придёт. Его нам подсуетят наши заклятые друзья из Соединенных Штатов Армении. Виолетта… – ненавязчивая пауза предполагала явление какой-нибудь ёмкой концентрированной мысли, – куда спешить – такой жара?!
Соцсоревнование, бригадный подряд – всё это уже не актуально. Кому нужен этот показной патриотизм: умные уехали на Запад – строить капитализм, а дураки на Восток – Байкало-Амурскую магистраль. Придёт время, и БАМ станут называть Шёлковый путь-2. Наши китайские братья будут перевозить по БАМу свои товары в Европу.
Диалог уже давно обратился в монолог, или, справедливее сказать, в театр одного актёра, с которым тот, заметим, успешно справлялся.
– Этого никогда не случится! – Виолетта потикала вооружённым острым коготком указательным пальчиком.
– Случится. Это лишь вопрос времени. Китайцы в своих географических атласах Дальний Восток, вплоть до Тюмени, обозначают китайской территорией. Они дождутся тех времён, когда империя рухнет и Россия станет обглоданной и оборванной нищенкой и, с протянутой рукой, будет просить подаяния у проклятых янков. Вот тогда-то они и выкупят Дальний Восток по рублю за гектар, как в своё время американцы выкупили у Александра, если не ошибаюсь, Второго, по остаточной стоимости Аляску. Моя безграмотная бабка, царствие ей небесное, которая, кстати, не верила ни в бога, ни в чёрта, – Жульдя-Бандя поставил торчмя указующий перст, – говорила, что наступят времена, когда китайцы забросают нас шапками. Наши женщины перестали рожать людей. Они стали рожать патриотов и идиотов!.– философ улыбнулся, заподозрив сию фразу в гениальности. – А ты знаешь, что объединяет патриота и идиота?..
