Взял Василий с полки под зеркалом старенькую бритву и поскоблился как мог. Тупенькая была бритва, кожу драла, но ничего, сойдет.
Завершив утренний туалет, Губин вернулся в комнату, где застал гостя понуро стоящим у окна с медной трубой в руках.
Василий решил взять дело в свои руки.
– Значит, так, Гаврюша, – сказал он. – Насчет трубы ты не волнуйся. Я тебе друг али кто? Починим мы трубу твою распрекрасную. Не знаю уж, как насчет праведников, но не может такого быть, чтоб не нашлось кого подходящего. Блоху вон подковали, а трубу не сможем? Хрен… То есть ерунда, хотел я сказать. Зуб даю – починим трубу!
Архангел глядел на Василия с сомнением, но, казалось, искра надежды затеплилась в его глазах.
– Всё! – решительно произнес Губин. – Прям с утреца и начнем. Чего кота за хвост тянуть? Сейчас хлебну чайку вон с теми сырочками, что остались, и пойдем искать. Только нам сперва кой-куда зайти придется. Наряды, понимаешь, у меня скопились, надо пару-тройку оприходовать. А вдруг заодно и насчет трубы твоей чего-нибудь выяснить сможем… Мы сперва к Петровичу поднимемся – он по всяким там компьютерам спец. Этот, конечно, нам не помощник. Вот будь у тебя, к примеру, электронная гитара, тогда другое дело. Потом надо в девятую квартиру зайти. Ну, здесь тоже ничего не отколется. Писатель там живет, проку с него мало. А вот ежели с теми двумя управимся и к Наумычу успеем заглянуть, то кто знает? Сам он докторишка, по части трубы не волокет. Однако докторишки разных людей лечат. Потрясем его, поразузнаем. Вдруг вспомнит нужного человечка? Наумыч поболтать-то горазд. А если и здесь облом, то завтра же по городу рыть стану. Всех перелопачу, но найду! Не может не быть!.. Щас только сумку с инструментом найду. Куда ж я ее запихнул? Вот она – сумка… Собирайся, Гаврюша, пойдем к Петровичу.
* * *
На шестом этаже типового панельного дома в небольшой типовой квартире жил Анатолий Петрович Ищенко.
Уже почти час он занимался делом, смысл которого едва ли смог бы объяснить даже самому себе.
Расстелив на столе лист бумаги, Анатолий Петрович чертил с помощью циркуля и старенького лекала удлиненную гипоциклоиду.
Чертил просто так, без всякой видимой цели.
Передвигая тонкую пластинку с причудливым вырезом, он обводил ее карандашом и наблюдал, как на девственной белизне возникал узор из четырех элегантных кривых, сцепленных между собой маленькими каплевидными лепестками.
Эти кривые не нужны были Анатолию Петровичу. Да и труда, затраченного на их создание, честно говоря, не стоили. Всё то же самое можно было проделать на компьютере в соседней комнате. Стоило лишь загрузить программу, ввести формулу, пощелкать клавишами, и вот тебе на экране – хоть циклоида, хоть архимедова спираль, хоть улитка Паскаля.
Но компьютер в данный момент был оккупирован внуком Анатолия Петровича. Тот, судя по звукам, доносящимся из соседней комнаты, осваивал очередную «стрелялку» под названием, кажется, «Снеси башку». Или что-то в этом роде. Во всяком случае, все компьютерные игры, которые довелось ему наблюдать, сводились к решению подобной задачи. Были еще, помнится, какие-то автомобильные гонки и нечто вроде охоты на марсиан. Но и марсианам, как правило, тоже сносили башку.
Анатолий Петрович не любил компьютеры. Точнее, компьютеры в их нынешнем виде. Уж слишком быстро менялись там программы, а он, будучи уже человеком преклонного возраста, не успевал их осваивать. Хотя почти вся сознательная жизнь его была связана именно с вычислительной техникой. В определенном смысле он даже мог считать себя потомственным компьютерщиком.
