Однако, ввиду отсутствия четкой (или хотя бы нечеткой) генеральной линии, идейные основы претерпели эрозию. В умах царил хаос, и выехать на одних ленинских нормах было трудно. Требовалась более широкая платформа. Что-то идейно выдержанное, но в то же время кондово-посконное.
«Ищи, – говорил себе Прохор. – Ищи!»
И он нашел.
Прохор велел нарисовать в заголовке газеты – рядом с серпом и молотом – православный крест.
Открыл в себе Прохор Проханкин, что всегда в тайных закоулках души своей тяготел он ко слову Божию. Даже тогда, когда в школьной стенгазете разоблачил пионерку Клаву Птичкину, носившую, как ему доложили, под школьной формой крест на цепочке. Даже тогда, когда в районной газете боролся с религиозным дурманом, оставшимся, как ему сообщили, кое-где в окрестных деревнях. Даже тогда, когда воспевал славное время комсомольцев-безбожников, рушивших церкви и уничтожавших попов.
Даже тогда веровал он в Господа и нес в сердце своем – наравне с «Моральным кодексом строителя коммунизма» – нетленное: «Православие, Самодержавие, Народность!»
С каждым днем всё явственнее ощущал он в душе ростки истинной веры. А чтобы укрепить эти ростки, приобрел в ближайшей церковной лавке новенькое издание Библии и поставил на книжную полку рядом с учебником по истории партии.
Ознакомиться с текстом купленной книги писатель-борец еще не успел. Но, в отличие от своего соседа по дому Анатолия Ищенко (с коим изредка встречался на лестнице), такие вещи, как, скажем, Судный день, представлял себе четко.
День этот виделся ему подобием первомайской демонстрации, где в первых рядах стройной колонны, под кумачовыми стягами и золотыми хоругвями, плечом к плечу с другими идейными борцами в костюмах и рясах шагал он, Прохор Проханкин. Шагал ниспровергать, громить и вырывать с корнем! Шел в бой за Власть Советов под колокольный звон. И гремел в душе его чеканный «Интернационал» в исполнении большого церковного хора…
Но мечты пока оставались мечтами.
Когда ренегата-генсека в один славный день свергли наконец крепкие духом герои-патриоты, назвавшие себя ГКЧП (что-то милое послышалось в этом слове), воспрянул он было духом. Однако запала у героев хватило ненадолго. Продержались они всего три дня. После чего пришел на место ренегата еще более страшный упырь. И началось невиданное.
Поднял упырь над столицей вместо красного флага трехцветную белогвардейскую тряпку, а затем взял двух сатрапов своих и засел с ними в темном лесу. Там выпили они на троих, сговорились и развалили в одночасье великую страну Прохора. Всю развалили – вместе с танками, пушками, ракетами, вместе с генеральной линией партии и, страшно подумать, вместе с самой партией.
А вскоре еще одно горе постигло Прохора Проханкина. Закрыли упыри его газету.
Но тут он их перехитрил. Воспользовался их несусветной глупостью. Переназвал он газету – вместо «ТУДА!» велел написать в заголовке «СЮДА!», а серп с молотом и крестом поставил с другой стороны.
Только лязгнули зубами сатрапы, но поделать ничего не смогли. Закон был на стороне Прохора. Сами же такой дурацкий закон приняли, чтоб прослыть демократами.
Это ж надо придумать такое – демократия без генеральной линии!..
И опять бился с супостатами Прохор. Целых восемь лет бился, пока не сменил упыря новый начальник.
Многого ждал Прохор Проханкин от этой перемены. Ведь происходил упыриный сменщик из славной когорты бойцов невидимого фронта. (Каким образом умудрился втереться в доверие к упырю, неясно. Возможно, выполнял спецзадание.)
