– Мать-то у нее умерла, а отец неизвестно где. Ее хотели в детский дом отдавать, но я предложила, чтобы пожила у меня. Что ей в детском доме делать, она уже не ребенок. Двенадцать лет ей было. Вот с тех пор так и живем. Ничего, она девочка послушная, трудолюбивая. Учится хорошо, по дому все делает.
– Давайте ближе к делу. Опишите вчерашний день.
– Утром позавтракала, как обычно, ушла в школу. Обед – ее нет, вечер – ее нет. Я звонить Зуевым, она с их мальчиком английским занимается. Они говорят: не приходила. Я – Мокину домой, говорит, и в школе ее не было.
Пшеницын слушал сухой, надтреснутый голос Шаровой и в сотый раз осматривал комнату Нины. Стол, кровать, шкаф с одеждой. Одежды немного – два платья и спортивная форма. Над столом книжная полка: «Мастер и Маргарита», учебники, пара дамских романов. Ни записки, ни…
– Она вела дневник?
– Дневник в смысле где оценки?
– Дневник, где люди записывают свои мысли и события дня.
– Нет, кажется, не вела.
– Вы с ней вообще часто разговаривали?
– Часто. Мы всегда разговаривали.
– О чем?
– Обо всем. О погоде. О школе. О политике. Она телевизор почти не смотрела, некогда, так я ей пересказывала.
– А она вам что-нибудь рассказывала?
Тетушка задумалась.
– Говорила, что в школе много нагружают.
– А не говорила, что ей кто-нибудь угрожал?
– Окстись, милой. Кто ей может угрожать? Выдумаешь тоже.
– А дружила она с кем?
– Ой, не знаю я подружек ее.
– Вспоминайте. Может, кто приходил к ней в гости. Или она упоминала о ком-то.
– Дак с Аней Трубниковой дружила.
– Дружила? А вы откуда знаете?
– Знаю.
– Они гуляли вместе или Аня к ней в гости приходила?
– И гуляли. И Аня к ней приходила. И Нина к ней тоже ходила.
– Часто?
– Часто, чуть не каждый день! А почему вы говорите «дружила»? Вы что, думаете?..
– Ничего я не думаю, – буркнул Пшеницын. – Парень у нее был?
– Какой парень, она еще школьница!
– Не знаете вы нынешних школьниц, – сказал сквозь зубы Пшеницын, думая о своем.
– Нет, парня у нее не было. Я уверена.
Как же, уверена она. Сидит небось, уткнувшись в телевизор с утра до вечера, света белого не видит. Где уж тут увидеть, что с человеком рядом творится.
– А на трассу она не ходила?
– Зачем ей на трассу?
– Не знаю, может, продавать что-нибудь.
Старуха посмотрела на него сердито.
– Павлик, ты на что намекаешь?
– Ни на что я не намекаю. Просто выясняю, что и как.
– А ты не выясняй, а иди девочку мою ищи.
– Пойду, куда я денусь.
Только зря время потерял. Хотя нет, не зря. Нужно поговорить с Трубниковой, может, что-нибудь знает. Пшеницын посмотрел на часы, вышел из синего домика на берегу и направился к школе.
Через несколько минут после того, как он ушел, в дверь Шаровых позвонили. На пороге стоял Лупоглазый.
