Читать онлайн Мира Айсанова - Где Аня? или Рефлексия в вакууме

Он знает, что имеет дом, но едва ли знает где.

По его словам, это так далеко,

что он совершенно забыл туда дорогу.

(Генри Воэн «Человек»).

Поминутно останавливалась, будто ждала кого-то, будто хотела, чтобы кто-то остановил навсегда, кто-то попросил вернуться, но никого не было; и улица была пустой и безлюдной. Разве так бывает, что всё рушится в один день, и нет даже места, куда можно уйти, куда можно сбежать от всех этих глупых и надоевших проблем? Нужно было успокоиться, нужно было отдышаться, нужно было застыть на несколько секунд, а затем продолжить своё бегство…

Ничего не помогало, а грязная, серая зима ещё больше угнетала. Конструктивных мыслей в голове не было; а если они и рождались, то тут же погибали, как виртуальные частицы в вакууме.

Этот день был поистине тяжёлым. Редко, когда бывает так плохо. Хотя не день. День можно пережить, если знать что завтра…завтра обязательно будет лучше. Плохо было давно с октября, когда умерла мать от сердечного приступа. Всё как-то омертвело резко, неожиданно. Отец тогда даже на похороны не пришёл, по-наглому проигнорировал. Хотелось его убить, уничтожить, испепелить. Прожить в браке 17 лет, уйти к какой-то тётке и не прийти на похороны. Возможно? Да. Она долго тогда плакала. Не из-за смерти; смерть приходит ко всем. Может, так оно и лучше? Здесь всё равно довольно скучно. Она плакала от бессилия, от невозможности что-то изменить, от того, что людям, которым мы отдаём часть своей жизни, просто плевать на нас. С того дня она зареклась больше никогда не разговаривать с отцом, хотя он звонил не раз: просил прощения, говорил, что Наташка его не пустила. Слабак! Даже против воли своей пассии не мог пойти. Разве это мужик? Так…жалкое подобие. Хотя, может, была права её тётка, мать сестры, намекавшая на то, что на отца её сделали приворот. Только как-то не верится ни в какие привороты. Нельзя поработить человека, если, конечно, он сам этого не захочет.

Холодный день, а ещё грязный: снег под ногами странного серого цвета; неприятно как-то, и ветер продувает насквозь. Всё-таки идти было некуда, а значит, нужно было идти домой, в квартиру, где, кроме немых рыбок, никого нет. Впрочем, можно было остаться на улице, сесть на тротуар и сидеть, пока какой-нибудь прохожий не спросит, что с тобой, приняв тебя за пьяную или больную. Нет, лучше идти домой. Не хватало ещё назойливых людей.

Дверь в подъезд как всегда была открыта настежь. Интересно, зачем устанавливать кодовую дверь и не закрывать её? Подъезд тоже грязный, как снег на улице; на стенах опять что-то написали, хотя с утра всё было чисто. А, может, просто она так спешила, что ничего не заметила? В любом случае с трудом верилось, что через три дня будет Новый год; вернее, не верилось совсем. То ли оттого, что настроение оставляло желать лучшего, то ли оттого, что ничего нового не происходило. Правда, весь город облепили надписями: «Счастливого Нового года!», «Новогодняя распродажа», «Новогодние скидки»…дурацкая реклама. И ещё в центре много народа, все что-то покупают…люди.

Ключи в сумке потерялись в сотый раз, опять искала долго. С четвёртого этажа спускался странный сосед, не хотелось с ним пересекаться, но ключи…ключи виноваты.

– С наступающим Вас, Марья, с наступающим! – «голливудская» улыбка бомжа.

– Я не Маша, я Марина…как Цветаева, – зачем-то добавила, сама не знала, зачем. Просто надоел страшно, может, так запомнит.

– Да. С наступающим. Счастья Вам, здоровьица, любви, конечно.

– Только её не хватало…

– Что Вы сказали? Старый. Не слышу, – опять улыбнулся. Просто жуть.

– Ничего я не сказала. Вам тоже счастья, здоровья, живите до ста лет, – наконец-то ключи. Стала открывать дверь.

– И это…– не отставал сосед. – На водочку не дашь? А то пенсия нескоро.

Всё понятно, все эти пожелания для водочки, лучше бы сразу попросил и отстал. Сунула ему полтинник.

– Золотце, Маша, дай тебя поцелую!

– Спасибо, не надо, – отшатнулась от него, ввалилась в свою квартиру, захлопнула дверь.

– Я отдам. Обязательно отдам! С пенсией.

«Ну, конечно, конечно», – подумала Марина, снимая грязные сапоги.

Здесь никого нет, здесь она одна. Только рыбки мертвяцки-пустыми глазами таращились на неё из аквариума. Непонятно, зачем смотрели. Может, хотели есть? Высыпала им корм и ушла в свою комнату, а там разрыдалась. Плакала сильно, но почти беззвучно в подушку. Было не больно, только пусто, дико пусто.

***

Семён Андреевич, такой радостный и довольный, шёл по грязным улочкам провинциального городка и вдыхал морозный воздух, пропитанный выхлопными газами.

Странно безлюдно было в этот декабрьский полдень. Однако это нисколько не удивляло радостного и довольного Семёна Андреевича. Часа два назад он наконец-то помирился со своей любовницей Инной, которая настаивала на том, чтобы этот Новый год он провёл вместе с ней. Но ведь Семён Андреевич не мог позволить себе такую роскошь. Всё-таки жена и двое детей казались ему весьма уважительной причиной, поэтому он просто подарил своей Инке (как ласково называл он свою любовницу) бриллиантовые серёжки, и та, поплакав и покричав, успокоилась в тот же миг, когда увидела эти чудесные, а главное дорогие серьги. Конечно же, это и послужило залогом великолепного настроения Семёна Андреевича, который решил, что новую секретаршу искать ему не придётся.

День выдался до такой степени удачным, что Семен Андреевич встретил во время своей зимней прогулки старого приятеля, одноклассника, а впоследствии и однокурсника Алексея Вихрова. Они даже узнали друг друга, точнее, Семён Андреевич узнал Алексея, потому как тот не сильно изменился. Старые знакомые решили посидеть в кафешке и вспомнить былые годы.

Алексей Вихров выглядел значительно моложе своих лет. Возможно, это являлось следствием того, что он никогда не состоял в браке. Что делал сегодня Вихров в городе, из которого уехал по окончании института, Семён Андреевич не знал. И как только они сели за маленький столик (Семён Андреевич сделал это с большим трудом, округлость в области былой талии ему несколько мешала), любопытный Семён Андреевич сразу же поинтересовался целью приезда своего старого знакомого. Вихров как-то загадочно улыбнулся, скрытный по своей природе он не очень-то хотел откровенничать.

– И сам толком не знаю, – всё-таки начал отвечать Алексей. – Давно здесь не был. А как ты поживаешь?

Семён Андреевич любил говорить о себе, вернее, о своём бизнесе, который достался ему от богатых родителей. И хотя Вихров ехидно улыбался, слушая Семёна, он, однако, поразился тому, что его не слишком далекий знакомый до сих пор на плаву. «Ну что ж, дуракам везёт», – подумал Алексей и посмотрел в окно.

– А ты ещё не женился? – спросил Семён Андреевич и отвлёк Вихрова от потока собственных мыслей.

– И не собираюсь.

– И знаешь, я тебя понимаю. Вот у меня семья: жена, дети, любовница. И так все надоели. Столько денег на них уходит, а деньги-то – главная ценность в нашем мире. Вот сегодня, чтобы успокоить свою Инку, купил ей бриллиантовые серьги. Считай, выбросил деньги на ветер, – радостный и довольный Семён Андреевич внезапно загрустил. – А всё почему? А потому что не могу я с ней провести Новый год. Жена Людка, дети…понимаешь? Одни проблемы. Лучше, как ты: холостой и свободный.

– Как жену зовут? – Вихров с любопытством посмотрел на Семёна.

– Людка. Да ты ж её знаешь. Она с нами в институте училась на курс младше. Фамилия у неё девичья Арутина.

Алексей усмехнулся, пытаясь скрыть своё неприятное удивление. Людку он знал, хорошо знал.

– А ты не занят? – поинтересовался Семён Андреевич. Вирхов отрицательно покачал головой. – Может, зайдёшь ко мне? Может, Людку вспомнишь? Могу позвонить шофёру, он приедет, – предложил Семён.

– Лучше пройдёмся, хочу посмотреть на город.

Город после двадцати минут проведённых приятелями в кафешке ничуть не изменился. Снег под ногами был всё того же противного серого цвета, небо тоже серое. Единственное добавление к общему мрачному пейзажу было таковым: пошёл снег не так, чтобы сильно, а чуть-чуть, по несколько снежинок в минуту. Вихров напряженно думал, в то время как Семен Андреевич рассказывал о чём-то с великим энтузиазмом. Периодически Вихров прислушивался к речи старого друга и лишь усмехался, убеждаясь в том, что ум с годами, в отличие от опыта, не прибавляется.

Город Вихрову не нравился, как и много лет назад, вкусы не меняются. Обычный провинциальный городишко, где, наверно, все знают всё друг о друге. А ведь не хочется, чтобы о тебе всё знали, по крайней мере, не всем хочется. Должна же быть какая-то дистанция, какая-то пропасть между человеком и людьми, человеком и миром, человек имеет право на одиночество. Хотя можно быть одиноким и в толпе.

Пока они шли, с Семёном Андреевичем успело поздороваться человек шесть. С двумя он даже обменялся короткими новогодними пожеланиями. Потом пристал какой-то старичок, просил на водочку, до пенсии, видите ли, не скоро. Вихров дал ему пятьдесят рублей, чтобы отстал, а Семён Андреевич сказал, что нужно самому зарабатывать.

«Не каждому Бог даёт богатых родителей», – заметил Вихров. И после этой фразы старые знакомые шли молча. Правда, Семён Андреевич хотел было возмутиться и даже оскорбиться, но, зная Вихрова, он предпочёл промолчать.

Двухэтажная квартира Семёна Андреевича была расположена в самом центре города. Хотя средства позволяли Семёну Андреевичу купить коттедж, он этого не делал, так как его жена Людмила Павловна была категорически против, а «почему» не знала и сама, что кажется вполне простительным. Бывает же так, что ты не знаешь, почему чего-то хочешь или не хочешь. В любом случае это можно было обозвать странным женским капризом.

Дверь Семёну Андреевичу и Вихрову открыла краснощёкая пожилая домработница, а заодно и повариха, Марта Борисовна Белянко. Она поприветствовала дорогих гостей и побежала на кухню «доготавливать обед».

Квартира не понравилась Вихрову. Первая мысль, возникшая в его голове, была такой: «Безвкусица».

– Последний писк моды, – неожиданно сказал Семён Андреевич.

– Что? Статуя? – спросил Алексей, внимательно разглядывая небольшую белую статую кого-то у дивана.

– Нет, я о мебели.

– А статуя… Это кто?

– И сам не знаю. Главное дорогая: купили, когда отдыхали в Париже, гостинец, так сказать.

– Видел такую…в переходе,– неожиданно вспомнил Вихров, но Семён Андреевич не услышал его.

По лестнице спускалась Людмила Павловна, только что закончившая говорить по телефону.

– Ты пришёл? Ещё и не один? – кивнула она головой в сторону стоящего к ней спиной гостя.

– Да. Люд, не поверишь, встретил сегодня…

Алексей обернулся.

– Люд, помнишь? Вихров Лёшка, учился со мной на одном курсе. Ну, помнишь?

– Здравствуйте, Людмила…Павловна.

Людмила на несколько секунд застыла, потом взяла себя в руки и выдавила:

– Да, вспомнила, Алексей…никогда не знала, как вас по отчеству.

–Да, ладно, Людка, чего церемониться-то? Почти одногодки, можно разговаривать и на «ты». Скажу, чтоб Марта на стол накрыла, пообедаем, а то мы пока просто перекусили.

– Нет, лучше я… – остановила мужа Людмила Павловна, – я пойду к Марте.

Людмила Павловна, конечно, изменилась. И сперва Вихров даже не узнал её. Действительно, красота увядает с годами, а духовная пустота всё отчетливее проявляется во взгляде. И если бы Вихров был глупым идеалистом или романтиком, он бы, конечно, разочаровался, увидев сильно постаревшую когда-то любимую женщину. Но Вихров не причислял себя к данному типу людей, а потому совсем не расстроился, ему лишь припомнились строчки стихотворения Есенина: