Всё…Людмила Павловна устала от собственных мыслей, от бесчисленных вопросов, рождённых её подсознанием, и заставила себя прекратить плакать. Она умыла лицо холодной водой, и ей стало значительно легче.
***
Марина пришла домой, когда на часах было полвосьмого. От прогулки очень сильно болели ноги, особенно правая, на которую она неудачно приземлилась, но, в целом, стало значительно легче, а что-то кричащее, орущее, надрывающееся внутри притихло, будто заснуло на короткое время. В квартире было пусто и темно. Марине на какой-то миг сделалось страшно, и она включила свет в спальне, гостиной и на кухне, чтобы создать иллюзию дня. Девушка налила себе горячий, крепкий чай, сделала бутерброд с колбасой, включила стоявший на кухне телевизор и попыталась прекратить думать. Она очень устала от себя, от своих мыслей, которые постоянно рождались в её голове. Странная привычка думать. Хотя, нет. Думать вполне нормально, учитывая, что все люди думают. Но вот над чем? И если бы Марина думала сейчас о том, где купить новую кофточку или с кем пойти на свидание, это было бы вполне приемлемо. А Марина думала не об этом. Её мысли были похожи на бесконечный поток риторических вопросов. А ещё Марине казалось, что в квартире кто-то есть, помимо неё и немых рыбок, кто-то загадочный и невидимый. И от этого ощущения она не могла избавиться, даже включив везде свет.
Пугала пустота. В толпе обычно чувствуешь одиночество, а в одиночестве ощущаешь пустоту. Она свалились неожиданно, как только Марина пришла домой, и блаженно растеклась по телу. Теперь не хватало людей. Но не чтобы с ними общаться, разговаривать, смеяться, а чтобы не чувствовать пустоту. И какое ощущение хуже, девушка не знала. Наверное, потому что оба не нравились ей. Она выключила телевизор, её жутко раздражали многочисленные рекламные ролики, идущие одновременно по всем каналам, глупые бессмысленные песни и такие же глупые передачи. Кричащая сила внутри начинала просыпаться, и уже захотелось гневно спросить кого-то: «А зачем я здесь?». Но Марина ничего не спрашивала, она, молча, ждала ответа. Ответа не было. Тишина угнетала. «Ненормально так жить», – в очередной раз подумала девушка. Как сильно она надоела самой себе, захотелось себя продать, обменять свой мозг на чужой. Но тогда она перестала бы быть собой. И потому умереть тоже не хотелось. А вдруг после смерти теряется сознание, вдруг уже не знаешь, кем ты был, кто ты есть, а вдруг и впрямь ничего нет? В том смысле, что нет памяти, а без памяти нет ничего.
Странные мысли лезли в голову. Так тоскливо стало Марине от осознания того, что она человек, что захотелось разрыдаться тихо и беззвучно. Захотелось не быть человеком, а быть кем-то ещё, чем-то другим, но не человеком, а человеком она быть устала.
Она наконец-то допила чай, закрыла открывшуюся внезапно от сильного порыва ветра форточку и подошла к аквариуму, стала наблюдать за беззаботно плавающими рыбками. Говорят, что это успокаивает. Но на душе было всё так же тревожно. Борясь с потоком собственных мыслей, Марина села на диван и закрыла лицо руками. Хорошо, что никого нет. Вернее, хорошо, что никто не слышит её мыслей.
Самое ужасное заключалось в том, что с возрастом это болезненное неприятия мира не проходило, а, наоборот, крепло и усиливалось; и уже жизненно необходимым становилось найти ответ на вопрос: «Почему и зачем я здесь?». Или хотя бы найти того, кто смог бы на него ответить.
