Ульф махнул рукой на подсыхающий листок перед собой.
–
… Вообще ничего не значит
–
Ну
–
Все, что у нас есть – это золотой зуб! А если учесть, что похититель вытер за собой полы …
–
Или снял ботинки
–
… Еще лучше! Или снял ботинки! То зуб он бы точно не пропустил
–
Ну
–
Да и как у человека может выпасть золотой зуб! Зубы изо рта просто так не вылетают
–
Не знаю, вот у меня была одна знакомая, которая …
–
Ульрике!
–
Молчу
Ульф ткнул пальцем в ФРИДУ на листке.
–
У нее есть золотые зубы?
–
А я почем знаю?
–
Нам надо узнать, раз у нас есть только этот список
Ульф пошел к вешалке.
–
Ты куда?
–
Мне нужно за цветами для отца, сегодня его день рождения
–
Ну надо же! Поздравляю, Ульф!
–
С чем? Отец мертв
–
Что есть, то есть
–
Через час буду на месте
Ульрике помахала закрывающейся двери и снова осталась одна.
Помыли полы или разулись? Вот в чем вопрос.
Ульф, в отличие от Ульрике, был пунктуальным, и ровно через час уже снова стоял у вешалки и боролся с мокрым пальто, которое становилось все тяжелее и тяжелее.
–
Я звонила тетке Эмиля
–
И как у нее с зубами?
–
В идеальном состоянии
–
Так она тебе и призналась, если бы потеряла зуб
Ульрике подумала.
–
Дантисту я позвонить не могу
–
Почему?
–
Астрид говорит, что она лечит зубы в Кристианстаде
–
А Астрид не обменивалась с Фридой широкими улыбками? Она почему-то знает все, кроме нужной информации
Ульрике хмыкнула.
–
Насчет широких улыбок я конечно сомневаюсь, но забежать к Фриде сейчас могу и сама
–
Это с какой целью?
–
Справиться о здоровье и уточнить рецепт семмельвраппа
–
Стой, у них есть семмельвраппы?
–
Конечно. Рецепт придумал приглашенный кондитер из Стокгольма. И они – ум отъешь
Ульф махнул рукой.
–
Сходи к ней. И захвати пару семмельвраппов заодно
–
Без проблем! А ты пока что вспоминай все, что знаешь о Густаве
–
О Густаве?
–
Ага. Он следующий в списке, а я, как назло, никаких отвратительных подробностей о нем не слышала
–
Ну надо же. Альма тебе о нем даже ничего не сказала
–
А что Альма мне может сказать о Густаве?
–
Например, то, что он был ее мужем
–
Да ты что?
–
Ульрике! Иди к Фриде. Густав – потом
Ульрике направилась к вешалке.
–
И вообще, странно, что ты его добавила в список
Взволнованная Ульрике накинула пальто.
–
Почему это странно? Все знают, что ты его бесишь
–
В смысле???
Ульрике обернулась.
–
И проверь, на месте ли ВСЕ твои ключи от бюро
Ульрике стремительно хлопнула дверью.
–
Да у меня этих ключей …
Ульф схватил листок с ЗОЛОТЫМ ЗУБОМ, СЛЕДАМИ НА ПОЛУ и ЧЕКАМИ, провел третью линию и дописал КЛЮЧ.
–
Черт! Я же только что пришел из дома
Ульф обвел взглядом бюро. Большую часть жизни он провел здесь. Можно ли в таком случае считать «дом» – тем самым домом? Где все было его, но не по размеру.
И дом, в котором он жил, и бюро, в котором он работал, были сделаны под отца. По его росту и вкусу. Двухметровый отец сделал высокие потолки, длинные стеллажи и массивные столы. Ульф же со своим ростом в 160 сантиметров едва мог усесться в кожаное кресло. Его пятки не касались пола, от чего он по-прежнему чувствовал себя ребенком, навещавшем отца на работе. Различие между Ульфом-учеником и Ульфом-владельцем было только одно – наличие у второго морщин.
Чтобы достать документы с верхних полок, приходилось пользоваться специальной скамеечкой, с которой отец менял лампочки. А материалы и приборы Ульф просто выставил на полках поближе к полу.
Рослая Ульрике стала настоящим спасением. Она все делала без скамеечки и замечательно вписывалась в представительное кожаное кресло. А еще могла спокойно красить бездыханных посетителей на столе для танатопрактики, тогда как Ульфу без скамеечки было сложно это делать. Расходники приходилось складывать прямо на тело, чтобы далеко не тянуться, рукава всегда были в геле и пудре, а ноги немели.
