Резкая боль ударила в палец ноги так, что Кира закричала. Промучившись остаток ночи, Кира с первой же электричкой уехала в город. Любое напряжение в пальцах выстреливало резью, такой, что временами казалось, будто кто-то вытягивает веревочку нерва, то и дело тренькая на ней, словно на балалайке.
Оказавшись в кабинете хирурга Кира с опаской посмотрела на врача-индуса, довольно скверно говорящего по-русски. Недоверие возрастало с каждой минутой, но перспектива остаться без прогулок по городу пугала еще больше. Врач сказал, что она ушибла палец, ноготь врастает в кожу, и его необходимо удалить. Кира согласилась, и началась экзекуция.
Вводя местный наркоз, хирург поинтересовался, снимает ли она когда-нибудь фенечки, и, получив отрицательный ответ, задал следующий вопрос:
– А как ты их стирает?
– Чищу зубной щеткой, – до реакции на этот ответ ей уже не было никакого дела, так как боль захлестнула ее целиком. И, наверное, впервые за долгое время она забыла о Федоре.
Глава 14
Хромая малоизвестная поэтесса
Как удалось доковылять до квартиры, она не помнила. Уже лежа на диване и засунув ногу в петлю, свисавшую из анкера на потолке, Кира ощутила все радости отходящего наркоза.
Любая боль, трагедия и страх переживаются проще и легче, если есть свидетель героизма. Какое-то время назад Кира споткнулась на чердаке очередного покоренного дома о бетонную балку, но не придала этому особого значения, потому что рядом был Федор и реагировать на подобные мелочи было как-то совсем не в ее стиле. Когда спустя день ноготь стал фиолетовым, она только сменила лак на более темный, чтобы уродство не бросалось в глаза при ношении босоножек.
Но теперь, оставшись один на один с болью, держа перед собой черновик со стихами, она будто бы наблюдала себя со стороны и не позволяла прокрасться жалости к себе.
К вечеру стало лучше, и Кира на короткие промежутки времени начала падать в сон, граничащий с бредом, в котором они с Федором лазали по крышам. Звонок мобильника разбил видение.
– Да, – сказала она, раскрыв телефон и даже не сообразив посмотреть, кто звонил.
– Привет, – голос Паши был бодр и радостен. – Вот решил снова позвонить. Хотел сказать, что я поступил в вуз.
– Серьезно? – встрепенулась Кира, искренне обрадовавшись. – Поздравляю, ты молодец. А куда? В Техноложку, как и хотел?
– Нет. Угадай.
– В Горный?
– Нет. Еще варианты?
– Даже не знаю, в прошлом году ты, насколько помню, подавал документы в эти два, а теперь куда – не знаю.
– Туда же, куда и ты.
На мгновение мир Киры рухнул, сознание отказывалось принимать эту мысль.
– Ты шутишь.
– Нет. Я месяц назад подал документы, на прошлой неделе сдал первый вступительный, потом тест. Ты знаешь, мне даже понравилось: там было сто вопросов, часть из них совершенно элементарные. Потом сочинение – сам не знаю, как оно мне удалось. Короче, теперь мы будем учиться вместе. Интересный вуз. Вроде, концепция у них такая: зачислять всех, почти без экзаменов, но отсеивать на сессиях. Говорят, после первого курса меньше половины остается. Врут, наверное.
Кира старалась взять себя в руки и не подавать вида, что Пашины слова ее цепляют. Был еще шанс, что Паша всего лишь проверяет ее реакцию, ставя очередной психологический эксперимент.
– Зачем ты это делаешь? Неужели в городе нет больше факультетов религиоведения?
– Я говорил, что не отстану от тебя.
– Ладно, проехали.
