Где оживают грёзы - страница 4

Вскоре она покинула свой пост – в Доме никто надолго не задерживался, – и Каллия осталась одна со своими вопросами и желаниями. Бессловесные и беззвучные, они все же продолжали жить у нее внутри.

Ветер усилился, щекоча ей ноги краешком ночной рубашки. Каллия едва не задрожала от внезапного холода, но вид Глориана удерживал ее на месте. Запретный плод. Она представила, как спрыгивает с крыши и босиком отправляется в город через Дикую Чащу. Ей так хотелось узнать больше. Хоть что-то. Самую малость. Неизвестность звала к себе.

Казалось, этот зов не утихнет, пока она не ответит на него.

Каллия наконец отвела взгляд и лениво потянулась, вскинув руки над головой. Восходящее солнца уже ласкало ее кожу, прогоняя утреннюю прохладу.

Времени оставалось мало, скоро Джек пришлет за ней.

Отыскав в кровле дощечку, которая стояла слегка неровно, Каллия приподняла ее. В небольшое углубление помещалось немного: несколько красивых листьев, одинокая потрепанная ленточка, принесенная ветром, и главное сокровище – тонкий, грязный лоскут ткани, на котором была вышита цветущая бордовая роза. На первый взгляд это была невзрачная вышивка размером не больше ладони, но, рассмотрев ее поближе, можно было заметить, что лепестки розы покачивались и изгибались, будто под дуновением ветерка.

Каллия украла лоскут у Джека после смерти его отца, прошлого Хозяина Дома. Эта вышивка оставалась единственным подтверждением того, что когда-то у нее была другая жизнь. Лоскут нашли в колыбельке, в которой кто-то оставил ее посреди Дикой Чащи. Но кто это был и откуда, Каллия не знала. В детстве она не задавалась такими вопросами, а потом, когда они все же появились, ответом было лишь молчание Джека.

Каллия обвела пальцем контур розы – вечно цветущее сердце сада. Напоследок прижав лоскут к груди, она положила его обратно, чтобы взять в руки еще одно сокровище.

Последнее в ее коллекции: помятый листок бумаги, плотно сложенный, чтобы уместить его под дощечку. Иначе он бы не сохранился.

Каллия развернула потрепанную листовку. В центре был изображен черный цилиндр, а под ним – броские витиеватые буквы с вензелями, похожими на лепестки. Большая часть объявления стерлась, и на странице остались лишь обрывки манящей мечты.

Каллии всегда лучше всего думалось на холодном деревянном полу танцевального зала.

Состязание волшебников.

В Глориане.

Воплощение всех ее грез, словно возникшее по ее собственной воле. И если уж она не может устоять перед возможностью победить, то и Джек не захочет упускать шанс.

– Долго ты еще будешь разглядывать себя в зеркало? – спросила Мари, лежа на бирюзовом полу. Она подняла миниатюрную ножку, потянула ее и принялась за вторую. – Твое лицо никуда не денется, сколько бы ты на него ни смотрел.

Каллия шутливо толкнула подругу.

– Я думаю, – отмахнулась она, не сводя глаз с зеркальной стены. – Госпожа Веронн всегда говорила, что человек, который ищет ответы, может приблизиться к ним, если как следует посмотрит в зеркало.

– Ну, госпожи Веронн здесь уже нет. И слава Зарозу, иначе я бы разорвалась пополам от ее бесконечных махов. – Мари вздрогнула и перевернулась на живот. – И какие же ответы ты ищешь?

Каллия отвела взгляд и поправила лямку на плече. Нужно было не забывать об осторожности. Девушки быстро сдружились после того, как несколько месяцев назад Мари присоединилась к танцовщицам Адского Пламени, но Каллия никогда не расспрашивала ее о личном. Так безопаснее, подсказывал горький опыт. Она слишком живо помнила Санью, которая научила ее всегда оставлять последнее слово за собой и никому не уступать в остроумии. Помнила госпожу Веронн, которая показала ей, как танцевать, приковывать к себе внимание в лучах софитов и превращать тишину в ревущие аплодисменты.