Где оживают грёзы - страница 6

Каллия спрятала улыбку, слушая, как в утреннем воздухе разливается веселая мелодия.

– Я горжусь своими умениями. – Она покружилась на месте, чувствуя, как развеваются волосы, соскользнувшие с плеч. – Что плохого в том…

– Ты начала без меня, огневичка?

Музыка оборвалась.

Каллия замерла, устремив взгляд в зеркало. У нее за спиной, прислонившись к двери, стоял Джек, который умудрялся выглядеть царственно, даже скрестив руки на груди. Он лениво окинул взглядом происходящее, прежде чем сосредоточиться на ней.

«Огневичка».

Она помнила, как Джек впервые так ее назвал.

– Ты когда-нибудь видела огневичку? – спросил он и усмехнулся, когда Каллия печально покачала головой. – Это редкая ночная птица, красная, как рубин, и она никогда никому не позволит об этом забыть.

Прозвище закрепилось за ней. Каждый раз, когда Джек произносил это слово, оно сияло ярче, чем любые драгоценности. Иногда оно напоминало ласковое прикосновение или горячее дыхание. Даже сейчас она почувствовала, как голос Джека скользнул по ее коже.

Мари тут же вскочила на ноги.

– Ой, простите… Я с-сейчас, – выговорила она, заикаясь. Почти все вели себя так в присутствии Джека. – Скоро придут остальные девушки. На репетицию.

– Лучше будет, если сегодня вы порепетируете в клубе.

По его тону было понятно, что он не желает видеть здесь Мари, и та, уловив намек, выскользнула из зала, напоследок бросив предостерегающий взгляд на Каллию. «Веди себя хорошо».

Каллия редко прислушивалась к предостережениям, когда дело касалось Джека. Поэтому ему и нравилось проводить с ней время. Она не вздрагивала, услышав за спиной звук захлопывающейся двери. На замирала, когда замок резко защелкивался.

Каллия вздохнула.

– Не обязательно было ее запугивать.

– Это был просто намек. Я не виноват, что она так его восприняла.

Каллия обернулась, и небольшой зал вдруг показался ей огромным, холодным пространством. Пустым и отвлекающим.

– Мы ведь обычно здесь не занимаемся.

Джек провел пальцами по косяку двери.

– Иногда полезно сменить обстановку.

– Что ж, ты пришел слишком рано. – Она зевнула, не подавая виду, что ее сердце забилось чаще. – Еще не пробило полдень. Пусть ты и выгнал мою подругу, но я имею право еще немного побыть одна.

Мелодия сменила тональность. Джек медленно подошел ближе, встретившись с Каллией взглядом в зеркале.

– Ты что… злишься на меня?

Отлично. Если он будет так думать, то, возможно, захочет ей угодить.

Джек приблизился к ней и прижался грудью к ее спине. Тепло его тела пропитало тонкую ткань ее гимнастического трико, а его подбородок коснулся ее уха.

– Что тебя расстроило?

Уголки ее губ приподнялись, когда пальцы Джека обхватили ее плечо. Он всегда носил черные кастеты на обеих руках, отчего его прикосновение казалось прохладным. Каллия сдержала нарастающую в груди волну и попыталась сосредоточиться на спотыкающейся мелодии, которую выводили флейты. Но это стало невозможно, когда подушечки его пальцев стали обжигающе горячими. Они, словно огоньки, пробежали по ее коже, покусывая, пока Джек наконец не накрыл ее руку своей.

– Расскажи мне, – попросил он. Его руки потеплели. – И я смогу все исправить.

Каллия повернулась и приподняла подбородок, чтобы взглянуть в лицо Джеку. Гордый нос, смелый взгляд. Если Джек был в хорошем настроении, его глаза очаровательно сверкали, а если в плохом – темнели. В его лице было нечто обезоруживающее. В отличие от отца, которого прислуга называла Сиром. Благодетель-затворник, который пожалел дитя, брошенное в Чаще. Девочку, которая ничего о нем не знала и ничего не видела, кроме стен и безмолвия его владений. Тишина так давила на нее, что порой она разговаривала с собственным отражением, лишь бы просто поговорить. А Сир и не пытался с ней сблизиться. Он не выходил из своих комнат, тоскуя по сыну, который жил на другом конце Сольтера. Всю свою жизнь она словно соперничала с призраком, о котором упоминали, но которого никто не встречал. Каллия, которая изредка видела Сира, воображала Джека похожим на него: суровое угловатое лицо, может даже покрытое морщинами. Лицо чужака. Чудовища.