Где папа? - страница 15

– О, – сказала она, – друг Дроботенко?

Андрюша поклонился с дурашливым видом. Я быстро жевала бутерброд. Но тут в прихожую вышел Костя. Он высоченный, весь такой красиво одетый. У него только два костюма, но оба – «Версаче», и она страшно ими гордится. И вот вышел Костя в своём «Версаче», духами пахнёт за километр, и протянул руку моему «другу Дроботенко».

А Ирка сделала мне сначала страшные глаза, потом покачала головой. Мол, ну и чудо этот твой Дроботенко. И я невольно сравнила их с Костей. Один высокий, другой – низкий. Один в «Версаче», другой – в мятой рубашке. Один нормальный, другой – с косоглазием, которое я сейчас действительно заметила.

Я отвернулась от Ирки, допила чай. Андрюша направился к лестнице.

– Поторопись, – прошептала Ирка, тыча меня пальцем в бок, – ухажёр ждёт!

– Да не ухажёр он мой! – разозлилась я. – Он мне никто вообще! Абсолютно!

Ирка закрыла дверь, я пошла к лестнице и увидела, что Андрюша стоял на лестничном пролёте и всё слышал. У него это на лице было написано.

До школы мы шли молча. А в классе он сразу пересел на самую последнюю парту. Аж за Фоксом и Алашей. На вторую парту никто пересаживаться не хотел. Так она и осталась пустой. Как ров, окружающий мой замок на первой парте от врагов.

Дни побежали быстро-быстро. Мама исхудала, побледнела. Стала молчаливой, раздражалась по пустякам. Ирка помогала как могла, я тоже старалась, но всё-таки маме приходилось всё тащить на себе.

Она видела папу. Сказала, что он покрестился. И что у него выпал зуб, а вставить некому. И что он начал курить.

Я всё кругом заклеила листочками. Такими липкими, разноцветными, на которых можно писать.

Вот розовый листочек:

«Когда папы нет рядом…

Это как идёшь по улице в метель, а у тебя нет шапки, шарфа, варежек и даже карманов, чтобы спрятать руки, а снег больно, до слёз, бьёт тебя в лицо».

Вот жёлтый:

«Когда папы нет рядом…

То идёшь по дороге вдоль шоссе, и каждую секунду хочется шагнуть туда, прямо в гущу машин, пролетающих со свистом».

Вот оранжевый:

«Когда папы нет рядом…

Во всём виновата мама. Потому что больше некому».

Иногда я срываю их, делаю самолетики и швыряю в окно. Мне немного легче. До следующего листочка.

А потом произошло То Событие.

После двух уроков труда мальчишки устроили мне «сюрприз», который я, наверное, никогда не забуду.

Потому что теперь я никогда не смогу спать, укрывшись одеялом с головой. Если оно нечаянно накрывает меня, я просыпаюсь и сбрасываю его. Мне кажется, что это куртка Алаши, его дутый синий пуховик, который они набросили мне на голову у кабинета труда…

Это была суббота. Два урока труда. Ирина Евгеньевна объявляет: сегодня делаем винегрет. Мне поручают нарезать селёдку. Я пытаюсь где-нибудь приткнуться с разделочной доской и ножом, но всем мешаю. Тогда в конце концов пристраиваюсь сбоку. Надрезаю пакетик с селёдкой, масло проливается наружу. Я иду за тряпкой, вытираю пятно. Подцепляю селёдку вилкой, укладываю на доску, пытаюсь нарезать. Она скользит, выворачивается.

Девчонки, сидящие за моей спиной, переговариваются и смеются.

– Лиза, – говорит одна из них негромко, – а тебе было бы приятно, если бы тебе пукнули прямо в лицо?

Я поворачиваюсь. Ах вот в чём дело! Я наклонилась так, что мой зад оказался прямо напротив лица одной из них. Но как ответить на такое?

– Что? – переспрашиваю я, пытаясь выиграть время.