Я – человек без энергии. По крайней мере, так сказал Носорог. Человек, из которого эту энергию выжали ложные ценности.
На днях я видел здание крупного банка во время прогулки по центру города: огромное, стеклянное, прозрачное и холодное. Как лёд. Оно загораживало солнце… мне показалось, что оно ползёт на город как ледник. Ледник, из-за которого все мы вымрем, подобно динозаврам…
Мы живём на окраине мегаполиса. На окраине во всех отношениях. Жизнь выбросила нас на обочину. Но мы пока не отказались от этого мира. Он всё ещё цепко держит нас. Да и можно ли отказаться от того, неотъемлемой частью чего ты являешься?
Меня окружают странные люди, но я начинаю понимать: они – точные копии меня. Такие же заблудшие овцы, застывшие на краю пропасти, запутавшиеся в своей неопределённости.
Носорог не в счёт. После того, что он мне показал, я не считаю его конченым психом. Скорее философом (назвать его магом мешает моя рациональность, хотя, я уверен, что определёнными способностями он обладает). Но он тоже очень странный тип.
Так вот, мы – люди без цели. Согласно убеждениям Носорога, это всё потому, что те смутные цели, которые радушно предлагает окружающий мир, нам не подходят. Они слишком рафинированные. Мы отказываемся их принимать. Нам становится страшно, когда мы думаем о них. Единственный выход – бежать. И поэтому мы здесь…
Я наконец-то решился поговорить с Кристиной. Ей здесь не место, она должна вернуться к родителям, должна ходить в школу, в конце концов.
Я зашёл к ней в комнату, когда Рустама не было дома. Он вновь где-то пропадал. Постучался и, дождавшись робкого ответа, толкнул дверь.
Девушка сидела на подоконнике и смотрела в окно. Я подумал, что она почти не выходит на улицу.
– Привет, – сказал я.
Кристина оторвалась от своих наблюдений и, обернувшись, посмотрела на меня. Её губы тронула тихая улыбка.
– Привет.
Я разговаривал с ней в первый раз. Вот так, один на один в смысле.
Вообще она, конечно, уже не выглядела ребёнком: под вязаным свитером угадывались оформившиеся груди, во взгляде читалась совсем не детская серьёзность. Понятно, что привлекало Рустама. Но мне совсем не нравилось то, что она была несовершеннолетней. К тому же её, наверняка, уже давно искали.
– Я хочу с тобой поговорить.
– Говори, – ещё раз улыбнулась она и опять повернулась к окну.
Похоже, она меня раскусила. Поняла, о чём я хочу поговорить. А я понял, что не знаю, что сказать. Точнее, я осознавал, что НАДО сказать, вот только нужных слов не подворачивалось.
Я попытался собраться с мыслями, но она опередила меня:
– Ты хочешь поговорить о моём пребывании здесь?
– Да, – смутился я, – мне кажется, тебе здесь не место. Ты ведь должна ходить в школу. И потом, у тебя же есть родители, которые наверняка волнуются…
Она равнодушно пожала плечами, продолжая изучать панораму за окном:
– Не беспокойся, им плевать на меня, если ты об этом.
Её спокойствие меня поразило. Она говорила о родителях как о чужих людях.
– С чего ты взяла?
– Да им всегда было плевать на меня. Я практически уверена, что они думают, будто всё это время я зависаю у какой-нибудь подружки, – Кристина дотронулась до стекла ладошкой. Её ногти были выкрашены в ярко-оранжевый цвет.
Я ощущал перед собой непробиваемую стену. Нет, не таким я представлял себе наш разговор.
– Ну, а школа? Ты ведь должна учиться…
– Это сборище недоумков во главе с занудами-учителями? Я уже и так знаю всё, что мне нужно знать… мне хорошо здесь, и туда я не вернусь!
