– Да, сэр.
Десять дней. Самый долгий отпуск, какой он получал за два года, длился три дня. Недостаточно даже для того, чтобы поездом добраться до Парижа. Но десяти дней должно хватить, чтобы добраться и до Шотландии, а потом…
Может быть, повидаться с Лилли? Только за ланчем, или чаем, или чем-нибудь в том же духе, отвечающем отношениям с младшей сестрой лучшего друга. Уж конечно, не обед в ресторане, и не танцы, и не вечер в театре.
Бланки телеграмм лежали в ящичке для бумаг над столом старшей медсестры и обычно использовались для служебных нужд. Но полковник разрешил ему отправить одну телеграмму матери. Он взял бланк, а потом, поколебавшись секунду, взял второй. Почтовая связь с Англией была ненадежной, и он знал, что Лилли несколько раз получала целую стопку его писем сразу, и некоторые из них шли до получателя по несколько недель. Если его письмо запоздает, а ей не удастся урвать несколько часов от работы, то лучше их встречу вообще не планировать.
Он посмотрел на календарь над столом. Если он покинет лазарет утром двадцатого, то будет в Лондоне к концу следующего дня, вовремя, чтобы сесть на поезд до Глазго. А это значит, что он сможет шесть дней пробыть с матерью и еще останется не менее суток, чтобы добраться до Эра из Лондона и двадцать восьмого иметь маленькое окошко для встречи с Лилли.
Большего он никак позволить себе не мог и не только ради матери, но и ради Лилли. Хотя он очень надеялся, что она будет рада встретиться с ним за чашечкой чая, у него не было никаких иллюзий на этот счет: она видит в нем только друга, и никого более. К тому же у нее был жених, черт бы его побрал, хотя она ни разу не упомянула о нем в своих письмах, а ему все не хватало мужества спросить. Не слишком ли он предавался надеждам, думая, что этот Квентин Как‐его‐там поспешно ретировался, когда Лилли порвала со своими родителями?
Он взял карандаш, перестроил свои докторские каракули на самые аккуратные печатные буквы, какие ему давались, и начал писать.
ДОРОГАЯ ЛИЛЛИ. ПОЛУЧИЛ ОТПУСК. СНАЧАЛА ДОМОЙ В ШОТЛАНДИЮ. ПОТОМ НАЗАД ВО ФРАНЦИЮ ЧЕРЕЗ ЛОНДОН ВИКТОРИЯ УТРОМ 28 ОКТЯБРЯ. ДАЙТЕ МНЕ ЗНАТЬ СМОЖЕМ ЛИ МЫ ВСТРЕТИТЬСЯ. ОТВЕТ ПРИШЛИТЕ МИССИС ГОРДОН ФРЕЙЗЕР, ЛАНГИУИРХЕД-РОУД, ОХИНЛОХ, СЕВ. ЛАНАКШИР, ШОТЛАНДИЯ. САМЫЕ ТЕПЛЫЕ ПОЖЕЛАНИЯ. РОББИ.
К тому времени, когда Лилли дотащилась до двери дома 21 на Георгиана-стрит и вошла, солнце уже давно село. А когда она утром отправлялась на работу, еще не успело взойти.
Не считая времени на дорогу в гараж в Уилсдене или получасового обеденного перерыва, она провела десять часов на задней платформе автобуса, отрывала билеты, давала сдачу, объясняла, как добраться до нужного пассажиру места, старалась не обращать внимания на комментарии (некоторые отвратительно бесстыдные) немногих пассажиров, у которых вид женщин-кондукторов в трамваях и автобусах все еще вызывал оторопь.
Теперь она хотела только горячую ванну – при условии, что миссис Коллинз пребывает в хорошем расположении духа и позволит ей эту роскошь, – тарелку горячих тостов и еще более горячую грелку в ногах, когда она упадет в кровать. А еще – столько сна, на сколько останется времени.
Шарлотта, как и обычно, работала допоздна. Ее прошлым летом перевели в новую больницу, и при составлении расписания ее место в больничной иерархии было последним. У них уже много дней не было возможности поговорить, но, с другой стороны, это означало, что Лилли может сразу же после ванны и еды отправиться в постель, не искушаемая возможностью болтать допоздна.
