Вадим стал приходить с работы раньше, не задерживался. Вечером они гуляли с сыном вдвоем, купали его тоже вдвоем. Ночью Вадим подбегал к сыну раньше Светы, грел ему кашу.
Даже Светина мать, которая довольно часто приезжала в гости, учила Свету уходу за новорожденным, не смогла убедить Вадима в том, что ночью детей не следует кормить. Встретившись взглядом со взглядом Вадима, который сам подогревал кашу, Светина мама поперхнулась своими словами, замолчала, больше не давала советов.
Света замечала, что Сережа имеет лишний вес. Но говорить об этом Вадиму не смела.
Как- то незаметно для себя она делала привычные домашние дела, готовила, убирала. Руки машинально делали привычные движения, а Света разговаривала с Сережей, или напряженно вслушивалась в тишину, если он спал.
Света была настолько поглощена сыном и своим счастьем, что даже не реагировала привычным чувством вины на замечания мамы о том, что она запустила и распустила себя, что молодой женщине неприлично настолько игнорировать собственный облик. Слова мамы пролетали мимо ушей, мама отмечала это по незамутненным тревогой или виной глазам дочери. Но никакие упреки и резкие слова мамы Свету уже не задевали. Казалось, она ушла в какую- то собственную раковину безопасности. Никакие внешние воздействия и потрясения ее отныне не трогали. Это было настолько непривычно, что Светина мама просто терялась.
Время теперь отмечалось по Сережиным успехам и достижениям: начал сидеть, пополз, начал вставать. В Светиной жизни почти ничего не менялось. Только появилась необходимость готовить Сереже специальные детские блюда. Все так же Света гуляла два раза в день, каждый вечер купала, потом долго пела колыбельные песенки. С Вадимом все разговоры сводились к обсуждению Сережиного аппетита, сна, поведения на прогулке.
Света больше не могла ни о чем говорить, а Вадима, кроме сына, ничего не интересовало. Казалось, он воспринимал Свету как робота, обслуживающего его сына. Не более того. У нее теперь не могло быть других интересов, помимо кормления, купания и гуляния с сыном. За примерное поведение она получала поощрение от мужа, в виде духов или колечка. Так как Света получала уже выбранный за нее запах, или кольцо по вкусу Вадима, то подарки ее не особенно радовали. Она любила легкие, цветочные ароматы и украшения классической формы. Но дареному коню, как говорится …. Света принимала подарок, благодарила и убирала в комод. Все равно кольца надевать было некуда. Ее маршрут ограничился детской площадкой.
Впрочем, когда Сереже исполнилось три года, Света стала посещать с ним детские спектакли. Они смотрели сказки. Потом долго обсуждали приключения героев.
Если бы не редкие выходы в кукольный театр, Света могла бы разучиться говорить. Подруг не было с начала замужества. Общение с матерями на детской площадке ограничивалась обсуждением меню и детских болезней.
Поэтому известие о том, что они в связи с работой Вадима опять возвращаются в свой родной город, было встречено Светой с радостью. Хотелось каких- то перемен в привычном однообразии жизни.
Приехали, родители добавили к накоплениям Вадима и появилась своя квартира.
Мебель и всю обстановку выбирали родители Вадима, Светы и сам Вадим. Робкая попытка Светы поучаствовать в выборе мебели была сразу же с негодованием отвергнута Вадимом. Ее дело- заниматься сыном, кормить его, гулять, играть. Все прекрасно справляются и без нее. И уж не хочет ли она потащить маленького ребенка в мебельный магазин, дышать красками, лаком, получать микробы и аллергены. Даже подумать об этом невозможно. Только плохая мать может так рисковать здоровьем сына. И вообще, любая женщина на ее месте радовалась бы тому, что ей предоставляют все готовое. Света притихла.
