– А что делать теперь собираешься? – охранник внимательно следил за действиями девушки.
– Вернусь в школу. Я ведь экзамены за девятый класс так и не сдала. Доучусь, получу аттестат, пойду в колледж или техникум. Хочу профессию получить. Только пока не знаю, какую.
– Планы хорошие, молодец, – охранник, позвякивая ключами, отомкнул входную дверь и выпустил Нику за территорию Центра. – Ну, счастливо тебе, Вероника.
– До свидания!
– Нет, лучше прощай! Не гоже сюда-то возвращаться, – охранник всё ещё стоял у калитки и смотрел на Нику. – Пусть у тебя всё гладко сложится. Прощай, дочка.
Ника ласково улыбнулась, кивнула ещё раз охраннику на прощание и пошла к остановке автобуса. Ей предстояло добраться до автовокзала на маршрутке с двумя пересадками, прежде чем она сможет купить билет на автобус до своего родного города.
Охранник закрыл за Никой дверь. Вздохнул, запер калитку и пошёл в сторожку. Сколько таких милых девочек и мальчиков выходило за ворота роскошного парка! Все они были полны надежд на то, что получили шанс на новую жизнь. И как же печально видеть их вновь, почти потерявших человеческий облик, возвращающихся сюда на лечение, за новым шансом. Так не все ещё попадают в этот Центр. Он дорогой, реабилитация тут стоит бешеных денег. Не у всех родителей есть возможность заплатить такую цену. Этой славной красивой девочке повезло, что она оказалась здесь, где практикуют лучшие специалисты, знатоки своего дела, преданные ему беззаветно. Но и они – не волшебники. Они не могут изменить весь мир, сделать так, чтобы их бывшие пациенты не сталкивались с трудностями, отчаянием и болью. Ведь главная их проблема – неспособность справиться с реальной жизнью. Вот она их и перемалывает в порошок. Белый порошок, способный подарить им спокойствие и радость хоть на время. Только уж очень короткое оно, это время, бывает. И радость короткая – только миг. Зато потом наступает целая вечность, наполненная страданием и болью. Как научить детей справляться с собственной жизнью, с трудностями и огорчениями, предательством и жестокостью посторонних и, что ещё страшнее, близких людей? Они слишком хрупкие и неподготовленные, вот и ломаются от обрушившейся непогоды. Жалко…
Охранник вздохнул. Повёл плечами, стараясь физическим движением стряхнуть грустные мысли. Ника уже скрылась за поворотом. Ещё раз вздохнув, охранник мысленно пожелал славной девчушке, годившейся ему во внучки, стойкости и хороших людей в окружении, чтобы она не сбилась снова с жизненного пути. Затем занялся привычными делами: присел к столу, раскрыл журнал и внёс в него запись о времени выхода за пределы территории Сёминой Вероники Сергеевны «в связи с излечением».
– Кирилл Александрович! – секретарша окликнула задумавшегося шефа, привлекая к себе внимание. – Я договор отправила по электронке. Сметы отдала Дергунову, он обещал к пятнице посмотреть и внести правку. Звонили из мэрии по нашему проекту и ваша жена по вопросу совместного ужина. Она так и сказала, – извиняющимся тоном добавила Ася.
Кирилл вздрогнул от мелодичного голоса секретарши, так неожиданно раздавшегося рядом с ним. Мельком глянул на часы, вздёрнув руку, чтобы поднять манжет рубашки и освободить циферблат, подсвеченный в полутёмной комнате голубоватым светом. Он совсем потерял ориентацию во времени. Вон за окном уже смеркается. Уличные фонари зажглись, расплываясь в туманных сумерках жёлто-розовыми неотчётливыми пятнами. Сколько же он просидел так, размышляя над своими проблемами, навалившимися одновременно со всех сторон? Ещё раз посмотрел на циферблат, потому что в первый раз просто не увидел времени, занятый своими мыслями. Полтора часа… А ведь время – дефицит. Разве можно его разбазаривать так бездарно? Встряхнувшись и проведя руками по лицу вверх-вниз несколько раз для снятия полусонной отупляющей одури, Кирилл только сейчас заметил секретаршу.
