– Ой! Про орешки чуть не забыла!
– Зачем тебе орешки? Ты только что поела, – напомнила Ирина.
– Не мне! Белой вороне! Мама всегда даёт, потому что Рона встречает меня, бьёт клювом о камень и кричит: Аррриша! Орррешки! – недавно осилившая звук «р», нарочито раскатисто «пророкотала» внучка.
– Тогда и Рону жменьку, – в воспитательных целях предложила Ирина.
– Он итак всё за Роной доклёвывает… – искренне возразила Ариша, но, подумав, резонно заметила, – хотя, Рон же не мама, чтобы за всех доедать!
Ароматы утренней свежести, цветущей черёмухи и проклюнувшихся лапок хвои сопровождали их по дороге в рай.
– Здравствуйте, Арина Родионовна, – расплылся в улыбке сидящий на лавке под грецким орехом седовласый мужчина и, подняв глаза, не смог скрыть удивления, – прошу меня извинить, не имею чести знать…
– Здравствуй, Петя! Это Ира! – лаконично отреагировала на его слова Ариша.
– Пётр, – поднявшись с лавки, представился мужчина. – В отличие от апостола Петра, владею не ключами от Рая, а метлой и шваброй, иначе говоря, в божеский вид местный рай привожу. Сегодня, например, солнце только встало, откуда ни возьмись, стая щеглов налетела, отслужила птичью заутреню. Так молитвенно пели, слушал бы, да слушал! А улетели, за ними, без генеральной уборки, сами понимаете…
– Я Роне орешков принесла, – заскучав от его многословия, напомнила внучка и тут же поправила себя, – Рону и Роне!
– Вот и славно, – поощрительно откликнулся Пётр. – Птахи наши в дозор улетели, вернутся как всегда голодными. Я им уже моркови с тыквой накрошил. А хочешь орешками с руки покормить, подожди. Рона любит, когда ты чешешь ей спинку…
– Ладно, только сначала пусть меня подождут, а то мне срочно с Солнцем поговорить надо, – повесив сумочку с орехами на плечо, распорядилась Ариша.
– Будет сделано! – с серьёзным видом отреагировал чистильщик рая.
– Я бабушка Арины Родионовны, – наконец-то представилась ему Ирина.
– Инопланетная у вас внучка, – восхищённо поклонился ей Пётр.
Входом в пирамиду Солнца служила галерея, облицованная изразцами с силуэтами планетарно-исторических личностей: фараонов, философов, святых, пророков, учёных, поэтов и даже атеистов в ореоле их мудрых высказываний…
– Ира! Смотри! Пушкин! – поклонившись знакомому абрису, артистично продекламировала Ариша: Ветер на море гуляет и кораблик подгоняет. Он бежит себе в волнах на раздутых парусах…
Рядом курчавился портрет Саи Бабы с подписью: Вы не дети греха, вы дети бессмертия!
– А это Старик Хоттабыч, я видела его в кино! Тох-тере-дох! – радостно выдернула невидимую волосинку из невидимой бороды Ариша.
– Это, внученька, древний китайский мыслитель Конфуций, – поправила её Ирина.
– Что значит, мыслитель? – поинтересовалась внучка.
– Мудрец. Философ.
– Как Игорь?
– Когда вернётся, мы уточним, кто он? – пообещала Ирина. – А сейчас услышь и запомни, возможно, самую мудрую мысль Конфуция: Тот, у кого внутри светит солнце, будет видеть солнце даже в самый пасмурный день.
– Ещё у кого чистое-пречистое, как помытое окошко, сердце, – напомнила историю о глазастом зёрнышке Ариша.
– А в самом храме давай помолчим, – приложила палец ко рту Ирина.
– Т-с-с-с…
Внутри храм был похож на ярмарку народного творчества, куда местные авторы приносили свои художества не на продажу, а для духовного обогащения сограждан.
