Чиа захотелось прыгнуть и закрыть ему рот, чтобы он замолк. Но она не стала. Вместо этого девочка решила держать чувства под контролем. Она была здесь ради Виолы, а не себя. Чиа прикусила язык и плотно сжала губы, чтобы не сказать чего-нибудь, о чём потом пожалеет. В конце концов, она не хотела, чтобы её выгнали.
– Джереми, прекрати раздражать наших гостей, – прозвучал новый голос. Он был властным и в то же время добрым. – Входите. Входите. Не обращайте внимания на этого малого.
Чиа почувствовала, что её обдало теплом и нежностью, как от солнца в осенний день. Голос был мягким, ласковым, глубоким и задумчивым. Совсем не такой, как у грубого мальчишки. Девочка подумала, что он должен принадлежать полному человеку простой внешности, одетого в просторные белые штаны с таким же верхом и с длинной белой бородой, которой мог бы позавидовать любой волшебник. Но она всё ещё была рассержена на мальчишку, который грозился съесть Пипа.
– Я требую оставить мою утку в покое и сейчас же вернуть мне!
Как только слова слетели с губ, она ощутила мягкие утиные перья на своей щеке. Кто-то поднял Пипа и протянул его ей. Девочка взяла его на руки, и напряжение в плечах ту же спало, а гнев утих.
– Спасибо.
– Входите. Пожалуйста, входите. Мы с Джереми не кусаемся. Даю честное слово, – посмеивался добрый голос. – Ты, наверное, пришла повидаться с Клэриэль?
Чиа почувствовала слабость, дрожь прошла по телу.
– Я не знаю, зачем я здесь. Какая-то леди перенесла меня сюда.
– А, да! – произнёс глубокий приятный голос. – Ты Чиа. Мисс Роберта перенесла тебя. Входи, входи, мы ждали тебя, правда, Джереми?
Чиа почувствовала, что наконец-то расслабляется. Её тело жаждало тёплой ванны, желудок требовал еды, а душа – дружеского общения. Она была совершенно одинока в шахтах, если не считать её питомца. Пип постоянно утешал её, но он не мог сказать ничего в ответ. Поэтому девочке всегда казалось, что она разговаривает сама с собой.
– Я на это не соглашался. Считаю, это дурная затея притащить её сюда. И совсем уж подло дразнить меня этой аппетитной соблазнительной уткой. Вы когда-нибудь пробовали утиное суфле? – не унимался Джереми.
– Кряк-кряк-КРЯК! – Пип спрятал голову под мышку Чиа и весь задрожал от слов Джереми.
– Слушай, ты, противный мальчишка! – Чиа захотелось начать пинаться во все стороны. Чтобы отшвырнуть Джереми подальше. Это отучило бы его говорить такие мерзкие вещи. После всего, через что она прошла, после всех мучений. Но она не стала. Девочка сдержала гнев.
– В чём дело? Уже передумала ругаться? – засмеялся Джереми. Его голос был полон ехидства.
Чиа возненавидела его больше, чем Хитченса. Она не представляла, что можно кого-то ненавидеть больше.
Джереми продолжил:
– Сомневаюсь, что Клэриэль захочет видеть эту девчонку. Она не сильнее мыши. Думаю, дом ошибся, впустив её.
Чиа тяжело задышала. Ей хотелось прикрикнуть на этого вздорного, «правильного», нахального мальчишку. Чтобы он увидел, что дом не ошибся. Но вместо этого она сосредоточилась на ласковом, мягком «ц-ц-ц» от второго добряка, который пытался угомонить крикливого Джереми и не дать ему сказать ещё что-то.
– Не обращай внимания на Джереми. Он охраняет дом. Он не имел в виду ничего плохого. Меня зовут Артемий.
Похоже, Джереми не раздражал его так, как тот раздражал Чиа.
– Приятно познакомиться.
Чиа немного успокоилась, услышав заверения Артемия. Его тихий смешок напомнил ей отца. Как же она скучала по его сильным рукам, когда он подбрасывал её в воздух. Он притворялся будто роняет её, а сам ловил. А потом они вместе падали и катились, катились по мягкой траве Лавандового холма, на котором стоял их прекрасный дом. Как бы ей хотелось оказаться сейчас там!
