Короче, ночь была отвратительной, и думаю, что я заснула часа в три, а в девять уже проснулась от того, что в комнате слишком светло от солнца, чтобы продолжать спать.
Мне позвонила Рита и спросила о моих планах, еду ли я с ними на речку. Я ответила, что, конечно, еду, и почему она, собственно, в этом сомневается. Рита сказала, что не может добудиться Артема, нужна моя помощь. Она не может его убедить в том, что дома весь день с телефоном проводить вредно, что нужно ехать на природу. Я сказала, что, если психиатр будущий не может убедить, то куда уж мне пытаться. Рита мне польстила, заметив, что у меня есть необъяснимое влияние на ее брата.
Захожу я, значит, в их комнату, а там на диване развалился мальчишечка в длинных шортах и в майке. У него волосы в беспорядке, а вся одежда мятая и несвежая.
– Ты что спал в этой одежде, Артем?
Артем, не выпуская телефон из рук, встал и потянулся во весь рост. Ему нравилось хрустеть суставами, что он мне и продемонстрировал, и так и эдак поворачиваясь корпусом. Я старательно и восхищённо смотрела, чувствуя, как Рита прожигает мне затылок возмущенным взглядом. Артем понял, что я им любуюсь, поэтому он отложил телефон, ну а дальше уже дело техники. Нотации в шутливой форме, небольшой приказ ехать с нами, и, подозреваю, что это главное: очень наставительный и долгий взгляд в глаза.
– Да, еду, я, тёть Маш, сказал же!
– Сам ты, тетя!
Потом мы втроём сели на маршрутку и поехали к речке. Лепота! Рита оплатила проезд за всех, хвастаясь новыми сразу четырьмя пациентами, а точнее оплатой ее услуг. А я думаю, вот ведь какие проблемы душевные у людей, что они готовы платить посторонним разным «Ритам». Неужели, сложно самим разрулить неприятности и взять под контроль свою жизнь?
Втроём мы вышли на конечной остановке. Вместе с нами – ещё несколько человек. Они отправились на пляж по широкой и пустынной асфальтированной дороге. Кто-то снял обувь и шел пешком, такой был гладкий асфальт.
А мы решили пойти к речке через заброшенный санаторий. Там у речки был высокий крутой берег, и всегда наблюдалось полное отсутствие народа.
В санатории густо заросли травой дорожки, выложенные серой квадратной плиткой. Вся территория была под открытым солнцем.
Невысокие жилые корпуса пялились на нас пыльными окнами. Качели и лавочки имели потрёпанный вид, но уверена, что при некоторых финансовых вливаниях этот санаторий можно было бы восстановить.
Насколько я могла судить, все хозяйство этого учреждения было добротным, грамотно размещенным, продуманным. Мы с каким-то уважением к былому славному времени этого санатория в тишине дошли до разлома в высоком заборе. Сначала пролез в дыру между металлическими прутьями Артем, потом мы с Ритой.
Сразу после забора начинались не густые посадки деревьев и кустарников. Но тень создавали не они, а несколько высоких корабельных сосен. Только что на территории санатория был светлый день, а едва мы переступили за забор, вдруг словно опустился вечер. Томно защебетали птицы и, кажется, даже заухала сова.
Артем с Ритой, не сговариваясь, спешили, чтобы выбраться на свет, к реке. А мне было интересно, что еще может предложить темнота, кроме уханья невидимой совы. Я шла медленно, скользя ногами по могучим корням деревьев, слегка припорошенных светло песчаной почвой.
Я посмотрела наверх. Макушки деревьев своими ветвями переплелись друг с другом и создали беспросветный полог. Такой же беспросветный, как моя жизнь. Только дружба с Ритой стала первым светлым пятном в ней, и я поспешила за светлым пятном, которое улепетывало из-под тёмного полога.
