– А это откуда взялось?! – Яна испепеляющим взглядом смерила неестественно спокойного Коротова.
– Ну, чё-чё-чё, за встречу надо выпить, – не глядя, откупорил бутылку Петрович.
– Разбежалась! Я сказала – не употребляю! – еле сдерживаясь, отрезала Яна.
– Да ладно, уважь нас. Садись. Я тебе немного налью… ну ты чё, совсем нас не уважаешь? Садись. Не виделись же давно, поговорите… капельку, – суетился, подмигивая плечами, Петрович.
– А шампанское будешь? – не поднимая глаз, вопрошал Саша.
– Отвяжись, – поморщилась Яна, неприязненно глядя на собутыльников.
– Тогда я пошёл.
– Ку-уда, ик? – пытался нахмурить «брежневские» брови Петрович.
– За ш-шм-шпа-шапнамским, – усердно выговаривал слоги Саша, не двигаясь со стула.
Между тем, не к месту гостеприимный Петрович сыпал тостами: за встречу, за прекрасную дочь, за приезд, за здоровье женщин, за солнечный день, за первый четверг на неделе, за…
Повод всегда найдётся, было бы желание выпить, а у алкоголиков оно было всегда. Вошедшая с салатом Иришка застала живописную картину маслом: Коротов туманным взором пялился на сестру, сидевшую истуканом с полной рюмкой водки, отец осоловело клевал носом и что-то явно пытался сказать, но слова по дороге рассыпались на буквы, и он лишь обречённо махал рукой. Ирка с грохотом поставила салат на стол.
– А-а, Иришка. – Потенциальный пациент нарколога вспомнил некоторые знакомые буквы и сложил их в слова.
– Вот моё золотко …салат принесла… – набравшийся Петрович был сказочно добр и любезен, – выпьешь с нами?
– Ишо чё не хватало! – резко отозвалась дочь. – Ты спать собираешься?
– Иди… – папаша не смог выразить членораздельно, куда нужно отправиться Иришке.
– Ириш, тут Саша не знает, где выход, – многозначительно приподняла бровь Яна.
– Это сколько угодно. Это мы завсегда пжалста.
Иришка хотела поступить с Сашей как с нашкодившим котом, но тот неожиданно резво вскочил и бросился к двери. Иришка настигла его у порога и ущипнула. Саша неловко увернулся, задел головой овальный таз, висевший на стене, балансируя удержался на ногах и, пытаясь поймать таз, кубарем скатился по ступенькам. Ира, довольная собой, поймала соседский таз и, сделав неприличный жест в сторону Саши, проворчала что-то оскорбительное.
– Ковбой! – констатировала Яна, не принимавшая участия в дружеской потасовке, – Петровича можно в люльку класть?
– Попробуем, – громко ответила Иришка, входя в «келью» следом за сестрой.
– Чаво? – встрепенулся пустивший слюну Петрович.
– Да спать, говорю, тебе пора, нечё тут рассиживаться, – отодвигая тарелки от края стола, грозно командовала Иришка.
– А мать-то где? – тщетно пытался приподнять голову от стола Петрович.
– Спит. Где ей ещё быть-то. И ты бы шёл, что ли… Нам ведь тоже надо спать… никакой совести нет! Человек с поезда и ещё не отдохнул!
– А-а-а, ну, это… я… это…………….. пошёл тогда. Ой, вы мои красавицы, дайте-ко я вас обниму… ни у кого ведь …………нет таких дочерей… ух… красавицы вы мои… – неустойчивость положения не позволила ему облапать сестёр и они, ловко увёртываясь, подхватили папашу под руки и доволокли до личного дивана. Своеобразные комплименты Травкина перешли в невнятное бормотание, а прикосновение подушки целительным образом преобразовало невнятную речь в могучий храп. Вот повезло так повезло! Правда, пришлось прервать сон матери.
– Мам, закрой за нами. Рано не буди! – строго приказала Ирка.
