Старатос повернул за угол и чуть ли не нос к носу столкнулся с белокурой девушкой. Увы, но в буквальном смысле это было невозможно, потому что её макушка находилась вровень с его грудью. Девушка ойкнула и резко отпрянула.
– Вы живы! – воскликнула она.
– Да, пока что судьба миловала, – вежливо улыбнулся Старатос.
– Но как вам это удалось! Я путешествую, долго шла через лес, увидела с вон того пригорка дома, обрадовалась было… а здесь все не в себе!
– Успокойтесь, пожалуйста, мы сейчас этим занимаемся.
– Это как? – девушка недоверчиво моргнула.
– А вот пойдёмте со мной, и вы увидите.
Глава 3
Фиолетово-синяя масса пузырилась, булькала и медленно текла к деревне. От неё пахло растительным перегноем и дождевой влагой. Один взгляд на эту гадость лишал воли сопротивляться – так и хотелось просто лечь да ждать, пока она поглотит тебя. Это было нечто большее, нежели простое негативное впечатление. Возможно, ментальное внушение, хотя никто здесь не был специалистом в подобных вещах. Жижа двигалась со скоростью текущей замедленно вдвое лавы. Она казалась не агрессивной и даже не разумной – просто неизвестная субстанция, которую кто-то, возможно, направлял.
– Вы только взгляните на эту красоту, уму непостижимо! – с непритворным восхищением воскликнул Старатос, преграждая мерзкому потоку путь к деревне. – Напоминает то, что я сам вытворял в дни молодости!
У Старатоса и впрямь возникло впечатление, что неизвестный в точности повторяет ошибки его юных лет. Заодно и напоминание получилось, отчего все те поступки были именно ошибочными. Прямо-таки носом ткнули. И вовсе не требовалось – Старатос так много потерял и стольких погубил, что усвоил всё с первого раза. Такое, раз осознав, нельзя себе простить. А он ещё и набрался тогда наглости заявлять, будто нашёл лучший путь для человечества. То, что он считал общественным благом, не совпадало с ценностями большинства. Старатос искренне полагал, будто они ещё не дозрели до того, чтобы осознать – они нуждаются именно в том, что он несёт. На самом же деле он, искренне стремясь добиться идеальной формы бытия разумных созданий, выхолащивал из жизни всё, что составляло её суть, придавало ей вкус и вес. Жаль, что до него так долго и трудно доходила элементарная истина: абсолютная безупречность, высшее совершенство, отсутствие, куда развиваться дальше – это стагнация, а, следовательно, смерть при ещё живом теле.
Великолепие неизвестного безумца неоспоримо, но и чудовищно. Старатос отдавал ему должное, но это не отменяло необходимости остановить. Увлечённый вкусом власти, создатель монстров сам не прекратит.
– Похоже на юного алхимика, которого опьянил его собственный талант и полученная вместе с силой власть, – продолжал Старатос.
Он тряхнул кистями рук, и с кончиков пальцев роскошным водопадом сорвались жёлто-рыже-алые искры. Коснувшись земли, они обратились в пламенную стену. Старатос давно отбросил костыли алхимии – сигилы, слова могущества, талисманы, печати. Он взаимодействовал со стихиями напрямую. Пока новички или чрезмерные консерваторы как слепые младенцы нашаривали правильный и безопасный контакт, он черпал из природы, открыл безграничность собственных резервов. Это оказалось легко и зависело лишь от угла зрения. Вечная взаимосвязь всего со всем, единство элементов природы – концепт философский и отчасти теологический, но для алхимиков постижение этой истины не только умом, но и всем сердцем, естеством своим, было вопросом первой необходимости.
