Фотографии на тонком картоне – это вполне надежно! А вот, например, на мобильный телефон можно без каких‑либо усилий снять сотню сюжетов. Выложить лучшие из них в социальные сети. И забыть, где снималась, когда снималась, зачем снималась. Потом купить новый смартфон, потерять старую симку4. Потом страничку в социальных сетях взломают и все самоуничтожится. Выяснится, что и на домашнем компьютере ничего больше нет, потому что его несколько раз переустанавливали.
А кино и видеофильмы? Домашние кинокамеры на заре своего появления были в дефиците и стоили очень дорого, Куликовы как‑то пропустили этот этап. Зато в середине девяностых Света с Игорем купили свою первую портативную видеокамеру. Тогда их сын Андрей был совсем маленьким. Поначалу снимали много. Первые несколько недель. Но весь отснятый материал приходилось переводить с мини‑кассеты в формат VHS, чтобы смотреть на «видиках»5 того времени. Так и валяются, где‑то в кладовке эти мини‑кассеты и кассеты VHS. Форматы сменились, новая техника безразлична к старым домашним видеоархивам. Если сейчас им самим это не особо нужно, то кому из потомков и когда может понадобиться?
А еще, Светлана это не раз замечала, образы родных и близких людей в разной степени отчетливости приходят к людям во снах и воспоминаниях. Иногда и просто так – без повода. Вот ведь у каждого, наверное, так бывало – едешь в метро, и вдруг видишь, напротив тебя сидит женщина. Лет сорока‑пятидесяти. И лицо такое знакомое. И очки. И шапка вязаная… Как же похожа она на Светину свекровь, маму Игоря Куликова. Только немного моложе, когда та была пятидесятилетней, а не в последние тяжелые месяцы болезни. И взгляд такой же, и улыбка, и даже наклон головы.
Светлане редко снилась свекровь. Но всегда, встречаясь с ее образом‑воспоминанием в метро, или на улице, или во сне, Светлана почему‑то испытывала глубокий стыд за то, что безжалостно выбросила полуразвалившуюся мебель и почти все вещи свекрови. Зато уберегла ее лиану. И сына, разумеется.
Или вот Светина двоюродная бабушка, папина тетя. Милая дорогая Маруся, Мария Аполлинарьевна. Она в сороковые годы взвалила на себя тяжелую ношу ответственности и поставила на ноги рано оставшегося сиротой племянника. А потом еще нянчила Свету – как внучку. Светлана часто вспоминала бабушку Марусю – в крепдешиновом цветастом платьице и в каштановых кудряшках, безжалостно прихваченных сединой. И даже, когда после ухода Маруси прошло лет пятнадцать, Света подмечала её черты чуть ли не в любой пожилой петербурженке: в кряхтении, в оханье, в чрезмерной деликатности и построении слишком правильных, даже излишне вежливых фраз, в желании выглядеть моложе своих лет, в стремлении всем помочь, и ни при каких обстоятельствах не быть обузой.
Или зимой, проходя по какому‑нибудь двору, Светлана вдруг впереди замечала мужчину в длинной темно‑зеленой куртке и в меховой коричневой шапке‑ушанке. Со спины вообще кажется, что это её отец. Его походка! Николай Потапов просто идет домой, где его ждет жена Алла. И не надо его обгонять, чтобы увидеть лицо и заговорить. Нет, конечно, это не он. Это всего лишь его образ, пронзительно напоминающий: он был в этой жизни, и оставил в памяти четкий отпечаток.
Говорят, что все имеют своих двойников. И не только те люди, которые ушли в иной мир. Иногда на улице можно встретить лица, мимолетно или вполне себе напоминающие ныне здравствующих знакомых: когда‑то любимых мужчин, детей, родственников, подруг и друзей.
