Мир изменился. Вроде бы, все вещи остались на своих местах, но Светлана почувствовала, что вступила в какую‑то новую стадию своей жизни, из которой ушел очень любимый и значимый для неё человек.
Что остается, когда кто‑то умирает? Дети? Но ведь они есть не у всех! Остаются посаженое дерево, построенный дом. Вокзал и гидроэлектростанция. Написанные писателем книги и художником картины. Предметы искусства и быта. Сшитое платье. Рецепты блюд. Теоремы и формулы лекарств. Научные открытия. Да, пожалуй, все что создано человеком. При этом все оставленное на земле имеет свой индивидуальный срок существования, как правило, многократно превышающий период жизни их создателя.
Когда Света была подростком, одним из её тревожных состояний был страх умереть. Не задумываясь при этом, что остается после того, как закончится человеческая жизнь. Зато в те годы, не имея даже малейшего представления о высшей математике, голографии и тем более компьютерных программах, она любила поразмышлять о том, что когда‑нибудь человечество изобретет высокочувствительное оборудование, которое сможет послойно снимать и обрабатывать информацию со стен помещений. Или, например, хотя бы с зеркал. Подобно тому, как сейчас в общих чертах специалисты могут определить, что происходило с деревом, по срезу его ствола, или, чем болел человек, по его волосу. Ведь любое, даже самое малейшее, движение материи в какой‑то степени изменяет пространство. И масштаб этих изменений гораздо больше размеров, которыми оперирует ядерная физика.
Фото и видеосъемка, как примитивная стадия фиксации эпизодов человеческой жизни, уже давно были изобретены. В свое время надежду на прорыв в этом направлении открыла голография. Сейчас взрослая и давно окончившая университет Светлана понимала, что снять послойную информацию с любого неодушевленного предмета, включая зеркало или даже стену дома, чисто теоретически – можно. Но вот расшифровать полученные данные и воспроизвести или, выражаясь научным языком, синтезировать по ним картину того, что здесь когда‑то происходило, задача гораздо более отдаленного уровня развития науки. При этом, к сожалению, в общем случае – неоправданная по затратам. Вряд ли даже для историков это станет когда‑либо доступным, сомневалась Светлана. Если кто‑то и сможет протолкнуть прикладное развитие такого синтеза, то, возможно, криминалисты. Они уже сейчас с успехом используют обнаруженные на месте преступления потожировые материалы для определения участников события и их ролей в сюжете произошедшего.
Один из основателей теории квантовой механики Стивен Хокинг вообще считал, что события, произошедшие в прошлом, не происходили каким‑то определённым образом. Вместо этого они произошли всеми возможными способами. Это связано с вероятностным характером вещества и энергии: до тех пор, пока не найдётся сторонний наблюдатель, всё будет парить в неопределённости. Таким образом, по Хокингу, независимо от того, какие воспоминания в настоящее время вы храните о прошлом, прошлое, как и будущее, неопределённо и существует в виде спектра возможностей. Прошлое – это вероятность.
Если бы Светлана Куликова узнала о Хокинге несколько лет назад, она вряд ли бы с ним согласилась. Но сейчас, с той или иной степенью отчетливости вспоминая что‑то из своего детства, она допускала, что этого и не было вовсе. Или было как‑то иначе. Что картины воспоминаний сложились не из непосредственно реальной жизни, а из косвенных сюжетов – рассказов родственников, фотографий, газет, кино. Того, что она видела и узнавала гораздо позже. События хранятся в памяти, но дополняются новыми деталями или утрачивают какие‑то свои крупные или совсем маленькие фрагменты.
