Раз взглянешь, и сразу теряешь интерес.
Андрей Алексеевич хотел отвернуться («обмануло предчувствие»), но незнакомец остановил его взглядом и неожиданно дружелюбной улыбкой:
– Закурить не найдется?
– Не курю, – буркнул Андрей Алексеевич.
– И правильно. Я вот тоже в который раз пытаюсь бросить, и все никак. Бросаю и начинаю. Бросаю и начинаю. Кишка тонка, – мужчина развел руками.
– Это еще Марк Твен подметил, – погрозил пальцем Андрей Алексеевич. – Бросить курить легко. Я сам бросал раз сто…
Незнакомец засмеялся. Смех оказался скрипучим, похожим на всхлипы – как дверь, сорвавшаяся с петель на ветру.
Андрею Алексеевичу стало неуютно, он даже повел плечами, как от холода.
– Иди к нам, что один все время, как волк-одиночка? – махнул курильщик невысокому смуглому пареньку с коротким ершиком черных волос, мрачновато стоявшему в отдалении у каштана.
Тот послушно подошел.
– Есть закурить?
Паренек молча протянул ему пачку сигарет.
Мужчина взял ее всю и, снова со скрипом засмеявшись, отошел в сторону.
Паренек переминался с ноги на ногу, словно решая, остаться ему стоять рядом с некурящим незнакомцем или вернуться обратно к каштану.
– Как тебя зовут? – спросил профессор.
– Волчонок…
– Я спросил не кличку, а имя, – поморщился профессор. – Мы все-таки не собаки, а люди…
– Я не собака, я Волчонок, – с каким-то простодушным упрямством повторил парень. – Волк-одиночка. Но до волка я еще не дорос. А значит Волчонок.
– Вы только посмотрите на него, – развеселился профессор. – Не дорос он до волка.
– А вы умеете играть в теннис? – спросил неожиданно паренек.
– Нет. Как-то не приходилось.
– Хотите, научу? У нас в интернате были два корта…
– Пожалуй. Не знаю, получится ли, – засомневался профессор.
– Получится! – весело махнул рукой Волчонок. – Но, может, не сразу. У меня тоже сначала не получалось.
– Значит, ты интернатский? – послушно направился профессор за новым другом.
– Сирота, – помрачнел Волчонок. – Родители умерли давно, только бабушка осталась…
– И все-таки как тебя зовут?
– Руслан…
Звонившая снова помолчала немного, чтобы девушка осмыслила услышанное.
– Вы даже не представляете, КАК он умеет втереться в доверие… Через какую-нибудь неделю-две они с моим Андреем стали закадычными друзьями. Этот… Волчонок научил его играть в теннис, они вместе ходили в столовую и перед тем, как вернуться домой, Андрей дал этому… Волчонку… телефон…
Руслан позвонил через несколько дней.
– У меня такое дело, – смущаясь, начал он. – Я хотел, чтобы ты пошел со мной на вручение диплома… Понимаешь… Все будут с родными, друзьями, девушками, а у меня нет никого – только ты и бабушка, но она старенькая совсем, то одно, то другое болит у нее, почти не встает с постели. Придешь?
– Конечно, приду, – ответил профессор.
В актовом зале техникума, украшенном шарами и цветами по случаю торжества, Руслан постоянно оглядывался на бывших однокурсников и тут же переводил взгляд на профессора. При этом у парня был такой простодушно-горделивый вид, что Андрей Алексеевич невольно улыбнулся.
– Пусть думают, что ты мой отец, – шепнул ему Руслан.
Когда праздничная толпа высыпала в прозрачные летние сумерки, Волчонок вдруг помрачнел и как-то сник, и Андрей Алексеевич понял, что паренек думает об отце.
– Я не помню своего отца, – подтвердил догадку профессора Руслан, – но мне почему-то кажется, что он был похож на тебя – умный, добрый… Я так его себе представляю. И маму я тоже совсем не помню… Волчонок сжался, как ссохшийся осенью лист, и тут же снова расправил худенькие плечи. – Ладно, пока. Спасибо, что пришел.
