Ген Z. Без обязательств - страница 28

– Можем вместе.

Все ее существо возмутилось. Из ушей едва не повалил пар, но лицо Димы было таким расслабленным и довольным, будто он специально собирался довести ее до белой ручки. Катя ненавидела играть по чужим правилам и через силу проглотила едкие слова, готовые сорваться с языка. Вцепившись в кожаную шлейку сумки, она широкими шагами пошла к метро. Дима увязался следом.

– Так что, мы едем к тебе?

Нет, он точно решил довести ее, и Катя, чертыхаясь про себя, молчала. Она не любила и даже ненавидела нахальных людей, особенно тех, кто совершенно напрасно имел высокую самооценку. Но Кожухова не была одинаково предвзята ко всем. У нее была своя внутренняя градация, и гениям она прощала все, а идиотам – ничего. К обычным людям, которые были ни туда, ни сюда, она относилась по настроению. Так уж сложилось, что все ее ровесники, особенно парни, автоматически получали ярлык «идиот», и общаться с ними она не то что не хотела, но находила пагубным для себя. Катя давно заметила, как вредоносно воздействует на ее подруг присутствие противоположного пола: они будто тупели, становясь жертвами чужого внимания, и всячески пытались выделиться, что ей как стороннему наблюдателю представлялось рудиментом, оставшимся со времен неандертальцев. Катя никого не осуждала, но при этом наблюдала за их копошением с высоты человека, которого не коснулись людские пороки. Некоторые их них, не заметив или проигнорировав холодный отчужденный взгляд, ведясь на приятную внешность, пытались стащить с ее пьедестала. И Дима пытался сейчас сделать то же самое. Катя презирала его за это.

Дима, по всей видимости, был одним из тех людей, которые думали, что упорством и внешностью можно взять любую крепость, и, даже столкнувшись с нежеланием идти на контакт, они не унимались, пока не ломали сопротивление в труху. Этическое и эстетическое воспитание таких людей обычно зависит от того, как сильно им повезло родиться в нужное время, когда черты их лица и фигуры будут иметь наибольший спрос. Дима же был классическим красавцем, и потому Катя опасалась его больше, чем кого бы то ни было другого. Его появление уже принесло в ее жизнь определенную сумятицу, и ссора с Мариной была не единственным, что ее тревожило. Она не могла игнорировать приятное чувство зарождающейся симпатии – так иные люди, обменявшись парой фраз, угадывают друг в друге родственную душу. Не в первый раз кто-то, кого она скрипя зубами признавала привлекательным, обращал на нее внимание, однако никогда прежде она не сталкивалась с таким, что, получив отпор, этот кто-то имел смелость продолжать появляться. Все они были слишком высокомерны для борьбы, да и к чему им было напрягать усилия, когда всегда найдется другая, посговорчивее?

Кожухова знала, что любить ее вздорный строптивый характер невозможно, а внешность, привлекательная, но все-таки обычная, не то, за что спускают оскорбления, и быстро догадалась, что влечет Диму азарт. И все-таки, как бы Катя ни старалась ставить себя выше «всего этого», ей было приятно внимание, в нем она видела одну из форм постоянства. Возможно, продолжись так еще какое-то время, она оказалась бы сломлена под напором такого настойчивого интереса, однако существовала веская причина, почему Катя не любила людей и остерегалась их. Особенно тех, кому робость и мягкость были неизвестны. Это был психологический барьер, который она была не в силах преодолеть на трезвую голову.