Ген Z. Без обязательств - страница 29

Поэтому Катя ни разу не обернулась на шедшего за ней парня. В свою очередь, он не торопился ее догонять и шел чуть позади, но, когда они дошли до светофора и остановились, он встал рядом: ближе, чем она бы хотела, дальше, чем начинались довольно широкие границы ее личного пространства.

– Ты будешь меня преследовать до самого дома?

– Я думал, мы это уже обсудили.

– И зачем?

Он выдержал паузу.

– Носки постирать хочу. Моя машинка сломалась.

Катя ухмыльнулась.

– Чашка чая себя уже изжила?

– Это старые методы. Хочешь, могу винду переустановить?

– Себе переустанови.

Тут, вырулив из общего потока, перед самым светофором остановилась машина, вызвав агрессивные ругательства со стороны следовавших за ней автомобилистов. В окне появилось радостное лицо Сергея. Он не успел ничего сказать, как Катя нырнула на переднее сидение. Дима не мог не восхититься тем, как ловко она от него сбежала.

– Завтра на том же месте, – подмигнул Дима, прежде чем машина отъехала от бордюра.

Москва – это город с непомерно растущими амбициями. На поддержание ее жизнедеятельности уходит львиная доля российского бюджета, а из львиной доли вычитается шакалья доля на переустановку бордюров и обновление асфальта во время осадков с тем, чтобы он поплыл и его пришлось перекладывать повторно на новые бюджетные деньги. Вместе с тем для обеспечения жизнедеятельности столицы нужны миллионы людей. Не в силах выселить обратно тысячи бегущих из региона людей, ровно как и неспособная решить вопрос с мигрантами, Москва прорвалась за МКАД и стала съедать южную область, параллельно одаривая ее своими льготами. И если для осененных заботой столицы жителей области московская инфраструктура открывала второе дыхание, то самих москвичей, вынужденных делить ее со все прибывающими потоками людей, она держала в пробках, душила в вагонах и кабинах автобусов утром и вечером примерно в одно и то же время. Катя всегда удивлялась тому, как неумело и равнодушно правительство обращается с регионами, фактически спонсируя отток местных жителей. Она ничего не понимала в госустройстве, но надеялась, что все то, что ей кажется поразительной глупостью, волнует и людей на местах.

Собственно, то, что при всех этих слагаемых они застряли в пробке, было не удивительным.

– Что за парень был? – спросил Сергей как бы невзначай.

– Маринкин бывший. Приклеился ко мне, как банный лист, – Катя придвинулась поближе к двери. Она вдруг почувствовала нарастающую тревогу.

– А, – протянул однокурсник, – тот, из-за которого вы сегодня поссорились?

Катя отмахнулась. Она не хотела разговаривать об этом парне, когда этого можно было не делать, но любопытство в Сергее было сильнее тактичности.

– Вы же с ним все-таки не встречаетесь?

За окном медленно проплывали дома. Россия была огромной страной, и здесь не строили небоскребов, поэтому большинство современных домов ограничивались 12-16 этажами. Эти прямоугольные скворечники редко отличались друг от друга, и в поисках своего дома люди ориентировались по каким-то своим сакральным ориентирам: по клумбе, за которой ухаживает соседка, по мусорке, которая всегда до краев полна пакетами из Макдоналдса и KFC, по проржавевшему москвичу, который стоит во дворе уже третий год.

– Нет, – выдохнула она. – Ты не против, если я приоткрою окно? Душно.

Катя едва могла дышать от заполнившего салон парфюма. Ее глаза уже начали слезиться от запаха жженой карамели, сандала и спирта. Она не выносила мужских запахов.