Друзья нырнули в соседний переулок, а плачущая женщина поплелась следом.
У пещеры опустились на землю, перевели дух.
– Вась, ты не убил его?
– Вроде нет.
– А кто эта девка?
– На рынке торгует овощами, хорошая, добрая она. Мент все время приставал к ней, видно, обманом приволок на дачу.
– Зачем тебе пистолет?
– Чуточку подрасту – грохну батю.
– Ты очумел?
– Нет. Слушай, братишка. Жили мы в глухой деревушке, я – младший, сестренка Фрося постарше да батя с маткой. Отец у меня лютый. Мать колотил до полусмерти, мне доставалось, а сестренку вот не трогал.
– Он что, выпивал?
– Не то слово. Лопал каждый день.
– А где деньги брал?
– Он работал, да и сейчас работает, сторожем. Картофель воровал на складе, в сельпо грузил и разгружал товар, с ним деньгами расплачивались. Гнал самопал.
– Участковому жаловались?
– Хрен, участковый – его двоюродный брат. Частенько сивуху вместе жрали.
– За что его хочешь грохнуть?
Васька всхлипнул:
– Фроське исполнилось четырнадцать лет, а этот гад по пьяни ее сносильничал. Девка в петлю, мама ее вытащила. Сестра отлежалась, а умом рехнулась.
– И что?
– Всё замяли. Менты об этом даже не узнали. Мамку изверг запугал. Я в отместку воткнул ему в зад нож и сбежал. Вот для чего мне нужен этот пистолет. Подрасту – порешу сволочь.
Ребята долго молчали. Догорел костер. Каждый думал о своем. И светлого в их головах ничего не пробивалось.
Ромка словно очнулся:
– Брат, ты слышал песню о генералах песчаных карьеров?
– Нет! Это кто такие?
– Бродяжки вроде нас.
Ромка запел:
Я начал жить в трущобах городских,
И добрых слов я не слыхал.
Когда ласкали вы детей своих,
Я есть просил, я замерзал.
Вы, увидав меня, не прячьте взгляд,
Ведь я ни в чем, ни в чем не виноват.
Голос у Васьки сорвался:
– Хватит, Рома, сердце рвет.
Ромка сжал губы, вытер слезы, улегся на дощатые нары и затих.
Чета Яранцевых постаралась на славу: глава города привез шашлыки, Аня приготовила салаты, пожарила картошку, запекла в духовке рыбу.
Валентина Григорьевна чуть ли не с завистью произнесла:
– Встречаете как заморскую делегацию.
Вениамин Семенович прищурился:
– Валя, я перед вами вину заглаживаю. Шучу! Я рад, что вы встретились через года. Правда, Аня?
Та чмокнула мужа в щеку:
– Давно мне так хорошо не было. Мы с Валюшей больше чем подруги.
– Сознавайтесь! – наигранно грозно приказал Вениамин Семенович.
– Валюша, откроем наш секрет?
– Валяй, подруга.
Аня с любовью посмотрела на мужа и закрыла глаза:
– Мы жили на окраине города. Прямо у домов протекала река Увелька. Капризная она. Зимой люто замерзала, весной разливалась, вода полоскалась почти у нашего жилья.
Однажды во время ледохода мы побежали на реку. Льдины громоздились друг на друга, сползали в сторону и плыли вниз по течению. И угораздило меня осторожненько встать на коварный островок льда. В это время по нему ударила более мощная громадина, и я очутилась в воде. Валька заорала, скинула сапожки и сдуру прыгнула в ледяную воду. Нас закрутило, холод сковал тело, и мы заорали благим матом. Увидел весь ужас сосед дядя Боря, он кинулся на подмогу. Нас потянуло к середине реки. Чудом вскарабкались на громадную льдину и понеслись в неизвестность. А дядя Боря прыгнул на мотоцикл и помчался к железнодорожному мосту. На наше счастье, там находились путейцы. Они соорудили из досок подобие люльки на двоих человек, прикрепили веревку и опустили вниз. Через полчаса нас выловили из ледяного плена.
