Максим в последнее время часто задумывался о том, как выглядит общество изменений снаружи. Он не мог не заметить, что появилось два разных мира: мир людей с улучшенными генами и мир тех, кто оставался в пределах биологических стандартов. Хотя официально никто не признавал этого разделения, оно было очевидным. Всё больше компаний предпочитали нанимать «модифицированных» сотрудников, поскольку те могли выполнять работу быстрее, точнее и с меньшими затратами ресурсов. Учёные, врачи, инженеры, спортсмены – все области начали требовать людей с улучшенными когнитивными и физическими способностями. А что оставалось для обычных людей? Места на низших должностях, работа, требующая минимальных знаний и усилий. Это была реальность, от которой не могли скрыться даже те, кто предпочитал оставаться в стороне от «генетической революции».
Максим знал, что его улучшения не делают его элитой, но их статус в обществе постепенно изменялся. Он начал замечать, что на него стали смотреть по-другому, а в разговорах, где раньше ему не уделяли внимания, теперь он мог найти общий язык с людьми, с которыми никогда бы не стал общаться раньше. Это был вопрос не только работы, но и социальных ролей. Люди, которым не нужно было тратить время на обучение, стали в какой-то степени недоступными для тех, кто жил в прежнем режиме.
Но это была только часть проблемы.
Вместе с этим возникло множество стереотипов, причём порой они были не только у обычных людей, но и у тех, кто прошёл через модификации. Например, среди изменённых начали формироваться собственные элитные группы, которые считали себя выше всех остальных. Они наглядно демонстрировали свою физическую и умственную силу, дистанцируясь от тех, кто решился на меньшие улучшения. Это стало новым социальным различием, которое не только делало людей с улучшениями более «доступными» для работы, но и создавало новые иерархии, где обычные люди становились «слабым звеном».
Для тех, кто не хотел или не мог позволить себе улучшения, мир стал местом, где их возможности ограничивались. Люди с обычными генами становились менее конкурентоспособными, а их проблемы оказывались игнорируемыми. Появились новые термины для описания таких людей: «генетический резерв», «статические граждане». Они воспринимались как нечто статичное, не способное к изменениям, застрявшее в прошлом.
Максим часто задавался вопросом: что с этим делать? Как жить в мире, где твои достижения не просто результат твоих усилий, а следствие твоего выбора, как ты был «создан»? Какие личные качества ты должен развивать, чтобы не быть отторгнутым в обществе, где даже твоя генетическая структура стала частью социального разделения?
И тут возникла самая большая проблема – что будет, когда модификации начнут менять не только личные характеристики человека, но и его моральные принципы? И будут ли люди с улучшениями, которым удастся сохранить свою человечность? Максим всё чаще сталкивался с мыслью, что он становится частью нового общества, и что его усилия должны быть направлены не только на личное совершенствование, но и на поиск путей для интеграции двух миров – мира тех, кто изменился, и мира тех, кто остался прежним.
В этот момент он понял, что этот вопрос гораздо важнее, чем его собственные сомнения. Вопрос о том, что делает человека человеком в мире изменений.
