Для этого потребуется понимание психологии другой стороны, а также ее военного потенциала.
В то время многих обескуражил хладнокровный, на первый взгляд, ход размышлений Киссинджера об ограниченной ядерной войне. Некоторые ученые, такие как Томас Шеллинг, оспаривали возможность предотвращения неудержимой эскалации; позже даже сам Киссинджер засомневался в собственных аргументах. Тем не менее обе сверхдержавы продолжили создавать и развертывать тактическое ядерное оружие, следуя именно той логике, которую Киссинджер подробно описал в книге Nuclear Weapons and Foreign Policy. Концепция ограниченной ядерной войны, возможно, в теории не сработала бы, однако действия военных стратегов обеих сторон словно демонстрировали их ожидание того, как она могла бы осуществиться на практике. Молодой Киссинджер был прав в отношении ядерного оружия больше, чем сам он мог предположить.
Киссинджер никогда не переставал размышлять о последствиях технологических изменений для политической сферы. В давно забытом документе, который он составил для Нельсона Рокфеллера в январе 1968 года, Киссинджер заглянул в будущее, анализируя способы, которыми распространение компьютеров могло бы помочь чиновникам справляться с постоянно растущим потоком информации от правительственных агентств США. По его мнению, высшим должностным лицам грозила серьезная опасность утонуть в этом море данных. «В распоряжении политика высокого ранга, – писал он, – столько информации, что в кризисных ситуациях он просто не в состоянии с ней разобраться». Киссинджер утверждал, что лица, принимающие решения, должны «постоянно получать сведения о вероятных проблемных точках», в том числе о потенциально проблемных, «даже если те совсем не в приоритете». Они также должны располагать «набором вариантов действий, <…> предусматривающих запасные ходы на случай прогнозируемых обстоятельств с оценкой вероятных последствий – внутренних и внешних – каждой такой альтернативы».
Чтобы добиться такого всеобъемлющего охвата, признавал Киссинджер, потребуются крупные инвестиции в программирование, хранение, поиск и графическое отображение данных. К счастью, «аппаратные и программные средства» для выполнения всех этих четырех функций уже существовали.
Сейчас мы можем хранить несколько сотен единиц информации о каждом человеке в Соединенных Штатах на одной магнитной ленте длиной 2400 футов. Компьютеры третьего поколения способны выполнять основные машинные операции за наносекунды, то есть миллиардные доли секунды… Экспериментальные системы разделения времени[4] показали, что возможность множественного доступа к ресурсам компьютера позволяет вводить и выводить информацию как на исполнительных, так и на операторских станциях, распределенных по всему миру… И совсем скоро цветной монитор с электронно-лучевой трубкой будет доступен для вывода изображения на компьютер.
Позже, после своего первого года работы в Белом доме в качестве советника Ричарда Никсона по национальной безопасности, Киссинджер попытался получить такой компьютер в личное пользование. ЦРУ отказало ему в этой просьбе – предположительно, потому, что Киссинджер и без компьютера олицетворял собой тот массив данных и задач, с которым предстояло справляться разведывательному сообществу[5].
Генри Киссинджер никогда не прекращал работать и с беспокойством размышлять о будущем человечества. Человек такого склада вряд ли прошел бы мимо одного из самых прорывных явлений, которое ему довелось наблюдать на очередном этапе своей долгой жизни, – разработки и внедрения генеративного ИИ. Осмысление последствий этой зарождающейся технологии действительно заняло значительную часть последних лет его жизни.
