Генри усмехнулся:
– Это интересно, что коньки учат. Знаю, что яйцо курицу учило, но чтобы обувь человека – это нонсенс.
– Как сказать, в одной русской сказке лапти мужика поучают. Вот посмотри. – Татьяна сунула Генри под нос свои изящные сапожки. – Расскажите этому парню, что-нибудь поучительное.
Сапоги заговорили:
– Жил да был один мальчик по имени Джейн, он купаться хотел, окунулся в ручей. Думал, что хорошо в небе солнце светило, а на встречу плыла фея!
Мальчик ей говорит: Очень бедный я парень, в стужу в драных лаптях, и босой, когда парит!
Ему фея в ответ, говорит с укоризной: Если денежек нет, чего хочешь от жизни!
Паренек ей сказал: Вот хочу без прикраса, дар такой получить, тот, что был у Мидаса!
И волшебница в раз, ласково улыбнулась, палочкой повела и руки коснулась!
Вот теперь ты богат, и будет денег палата, и на что бросишь взгляд, превращаться в злато!
– Хватит! – Сказал Генри. – Я эту сказку знаю! Счастье золото не приносит. Золото мягкое, но сердце делает черствым!
– Ладно! Теперь покиньте своего командира! – Приказала маршал.
Сапожки слетели, обнажив точеные, загорелые ноги. Девушка взяла руку Генри положила на голень.
– Помассируй их! Мне приятно ощущать мужскую руку.
Генри принялся массировать чувствительное место, такой, внешне юной девушки. Прошелся между пальцев, пощекотал розовую, жесткую пятку, маршал усмехнулась. Прошелся по дрожащим жилкам и мускулистым лодыжкам, спортивным ногам воительницы. Генри подумал: Сколько она нанесла ими ударов, сломала костей, вместе с броней. – Вместе с тем, нога приятная, от нее пахнет медом и цветами.
Юноша массирует ее двумя руками, потом, не удержавшись, поцеловал, ощущая сладкий вкус упругой кожи. Когда бьются сразу два сердца, примерно по двадцать пять ударов в минуту каждое, а зачем все чаще и чаще. Удивительная свежесть, обувь автоматически вентилирует и моет, отдавая фруктами. Ногти блестят, в них отражается лицо Генри.
Татьяна простонала, хотела уже полностью обнажиться, но чрезвычайным усилием воли сдержалась.
– Как чудно! Ты настоящий волшебник. Теперь давай покатаемся, чтобы потом не опозориться перед миллионом.
Коньки заявили:
– Вы нам покажите, и мы воспроизведем любой танец. – Над ними вспыхнула голограмма, дюжина девушек исполняла танец. – Самый широкий ассортимент движений.
Генри протянул ноги. Ботинки слетели, коньки оделись. После чего, юноша взлетел, сделал круг.
– Отлично. Гипердрайф!
Маршал взлетела вместе с ним. Генри вспоминал танец. Раньше он катался на вечеринках, в параллельном магическом мире. Приходилось, также, кататься и в ледовых дворцах Британии. Теперь он чувствовал, что коньки его несут сами. Генри лишь задавал темп. Татьяна спросила его:
– Может добавить голограмм? Чтобы было красивее.
Коньки поддержали инициативу:
– Хотите бабочек?
– Нет, чего-нибудь не менее красочного, но более разнообразного! – Попросил Генри.
– Тогда будет тысяча голограмм, и ни одного повтора. – Пообещали коньки.
Такой дивной игры красок и изображений юный англичанин никогда не видел. Они пересекались и переливались под различными углами, всячески изгибались. Это был своего рода гимн и поэзия современной техники. Тут уже собственный танец, шотландка, казался жалким и примитивным. Юноша стал плясать гораздо стремительнее и энергичнее. Они вместе выкидывали ноги. Генри впервые воспроизвел тройное сальто, даже голова закружилась. Все смотрелось настолько захватывающе, что душа ликовала.
