Екатерине следовало признать провал своей затеи и тут же от нее отказаться – чего ради полностью лишаться доверия протестантов? Но честолюбие мешало ей, завороженной мыслью об этой свадьбе и о прочном будущем для Александра, сдаться и уехать.
Новые переговоры не только не приблизили взаимное соглашение, но лишь ожесточили взаимное непонимание. При этом Екатерина, в ослеплении материнской любви, постоянно делает неверные шаги – так неудачливый игрок хочет заставить судьбу повернуться к себе лицом. По ее инициативе 30 июня в последний раз проводятся переговоры, на которых присутствуют король, две королевы, монсеньор, испанские министры и французские вельможи. Раз немедленная договоренность оказалась невозможной, то надо найти слова, которые обозначали бы, что стороны расстались дружески. Коннетабль объявляет, что король готов «покарать протестантов». Движимая желанием уменьшить враждебность герцога Альбы и других испанских грандов, Екатерина идет еще дальше: согласно одним утверждениям, она почти обещает отмену Амбуазского эдикта, согласно другим – заявляет о своем намерении истребить кальвинистов. Складывается впечатление, что последняя версия родилась уже после Варфоломеевской ночи.
Кардинал Гранвель, сильно обеспокоенный в эту пору влиянием протестантов в Нидерландах, также полагал – и его переписка это подтверждает, – что обещание Екатерины «покончить с религиозными распрями» обратилось в дым.
Прощание в Байонне было недолгим и свелось к протокольным формальностям. И только молодой король плачет, расставаясь со своей сестрой. Чопорные и молчаливые, испанцы переезжают границу, а шумный французский двор, как всегда искрящийся весельем, отправляется в обратный путь. В Мон-де-Марсан, в Ангулеме устраиваются пышные празднества. «Все танцуют вместе, – пишет Екатерина, – гугеноты и поклонники папы римского».
Какое согласие! Неудавшиеся переговоры в Байонне встревожили всю Европу, вызвав то, что мы сегодня назвали бы «кризисом доверия». Екатерине пришлось направить в Италию и Германию специальных посланников, которым было поручено разрешить возникшие недоразумения.
И все же она не смирилась, не отказалась от своих призрачных надежд! Брак Марии Стюарт и Дарнли устранил один из поводов для напряженных отношений с Испанией. Екатерина, вся во власти своей идеи, не замедлила этим воспользоваться. Из Плесси-де-Тур она пишет королеве Испании, снова возвращаясь к дорогому ее сердцу плану. Две недели мать и дочь состязаются в хитростях и дипломатических тонкостях, и надо признать, что двадцатилетняя принцесса берет верх над старой ученицей Макиавелли.
Всем доводам Екатерины Елизавета противопоставляет упорное желание доньи Хуаны выйти замуж лишь за короля. Увы! Корону Александру может дать только Филипп II. Королева Испании тут же напоминает о разнице в возрасте и говорит, что как добрая сестра она бы не советовала этого брака. А разве она может предложить что-нибудь другое, интересуется Екатерина. Поразмыслив, Елизавета высказывает предположение, что лучше подождать, пока у нее самой родится дочь. Разве это не было бы более достойным решением вопроса? Но монсеньору тогда придется слишком долго ждать. В качестве компенсации Екатерина просит независимости для Генуи. Категоричный отказ кладет конец переговорам.
Уязвленная, королева-мать вновь принимается повсюду искать трон для Александра. В Италии, равно как и в Германии, нечего и пытаться. Но вот у короля Польши Сигизмунда-Августа нет детей. Если бы он усыновил Александра и назначил его своим преемником!.. Спешно Екатерина снаряжает в те края одного из преданных ей людей, поручая ему собрать сведения об этой стране и подыскать там принцессу, брак с которой сулил бы монсеньору корону…
