Пока шли приготовления, присутствующие разговаривали между собой – у них накопилось так много, что можно поведать своему другу, что всё это обязательно нужно было рассказать.
Вдруг двери в гостиную открылись, и в дверях появилась Элен, неся на подносе большой торт. Элен очень приветливо, с улыбкой поздоровалась с гостями и поставила торт на середину стола.
– Познакомьтесь, – сказала Андреа, – это моя дочь, Элен.
– Здравствуй, моя милая Элен, – улыбаясь, сказала мать Мариэля, который в свою очередь не отрывал глаз от девушки, лишь только она вошла.
Жак и Мариэль тоже поприветствовали её. Манеры Элен оставили хорошее впечатление у всей семьи д'Ансель, включая Рози, которая, кроме самой Элен, была восхищена испечённым ею тортом, который соблазнял своими кремовыми розочками.
– Ты можешь идти, Элен, – словно к прислуге, обратилась Андреа к дочери.
– А почему она не останется с нами, за столом? – спросила Луиза.
– Она не хочет, правда, Элен? – с фальшивой улыбкой проговорила Андреа, посмотрев в лицо дочери так, словно говоря: «Попробуй только возразить мне!»
– Спасибо, – поняв намёк матери, ответила Элен, – большое спасибо, мадам д'Ансель, но я не голодна.
Она извинилась и вышла.
Мариэль понял всё, несмотря на то, что госпожа де ла Роуз всё скрыла под милой улыбкой. От этой сцены ему стало противно. Он вскочил со стула и довольно-таки грубовато сказал:
– Извините, госпожа де ла Роуз, но я не буду с вами пить чай и есть торт: я уже сыт по горло другим. Извините. – И прихватив свою тетрадь, которую он не понятно почему таскал за собой, вышел на улицу вслед за девушкой.
– Что с Мариэлем?
– Прости его, Андреа, он с самого обеда сам не свой, наверное, устал с дороги, вот и нервничает, – оправдывалась Луиза.
Мариэль тем временен был за порогом дома. Он сразу направился к скамейке, предполагая, что там найдёт Элен. Сердце его после всего случившегося билось ещё сильнее. Ему снова показалось, что Элен на свои вопросы, кроме несвязных фраз, от него не услышит ни единого вразумительного ответа.
Он действительно нашёл девушку, сидящей на той самой скамейке; она что-то старательно вывязывала крючком. Как только она услышала шаги, подняла голову и, увидев Мариэля, с улыбкою тихо сказала:
– Ах, это вы, Мариэль…
Положительная аура, царившая вокруг девушки, словно передалась молодому человеку, даруя его душе спокойствие.
– Знаете, Элен, когда я шёл сюда, я думал, что не смогу вам и слова сказать.
– Почему?
– От волнения.
– А что вас так огорчило?.. Я спрашиваю потому, что вы выглядите немного огорчённым.
– Да так.… А что у вас в руках, Элен? – не отвечая на её вопрос, спросил Мариэль.
Она развернула кусочек белого батиста и подала его собеседнику. В руках юноши очутился платок с изящными вышитыми белыми цветами и ручной работы кружевом.
– Как красиво!
– Вам нравится? А мама говорит, что грубо и неаккуратно…
«Снова эта женщина!.. Она вообще хоть раз в жизни похвалила свою дочь? Уверен, что нет: она хвалит только саму себя, да и то боится недооценить.»
– А мне кажется, что это очень нежная и тонкая работа и очень аккуратная, – словно он сейчас возражал матери Элен, говорил Мариэль, отдавая платок обратно.
– Мариэль, а разве там ещё не пьют чай, раз вы пришли сюда?
– Если там не позволяют находиться вам, то и я не хочу оставаться…
– Отчего вы полагаете, что мне не позволили… я просто сама…
– Не говорите больше ничего, – специально перебил молодой человек, пристально посмотрев Элен в глаза, – я знаю истинную причину вашего ухода.
